В моем случае преградой оказалась простенькая щеколда, потребовавшая от меня минимум магии. Распахнув дверь, я увидел уютную комнатушку, где нашлось место для платяного шкафа, мягкого креслица, трюмо с овальным зеркалом и зажженным магическим ночником, а также большой кровати, на которой в данный момент почивал хозяин всего этого великолепия – Стив Нильсон.
Довольно осклабившись, я вошел в покои старого знакомого, закрыл дверь, установил на комнату заглушку, которая не позволит ни одному звуку покинуть помещение, подошел к кровати и с наслаждением пнул тюремщика ногой в бок. Тот дернулся, повернулся и вытаращился на меня. Дождавшись, пока на испуганном, еще полностью не вынырнувшем из сна лице Нильсона проступит узнавание, я направил на него волшебную палочку и уверенно произнес:
- Империо!
Сириус овладел этим заклинанием еще в школе. По правде говоря, тогда все Мародеры задались целью изучить троицу непростительных. Азарт, желание вкусить запретный плод и откровенное попустительство преподавателей привело к тому, что четверка долго отрабатывали заклинания сначала на замковых крысах, а потом друг на друге. Разумеется, «аваду» хулиганы примерять на себе не рискнули, но вот «круцио» с «империо» опробовали. Последнее – далеко не один раз, поскольку упрямый Блэк вознамерился доказать остальным, что способен его сбросить. И доказал в итоге, за что получил одобрительное похлопывание по плечу от Поттера. Позднее специфические умения пригодились свежеиспеченным стажерам, когда министр выдал аврорам особые полномочия, и допрос задержанных под «империо» стал обычной практикой.
- Встань! – приказал я Стиву, дождался, пока тот поднимется с отсутствующим взглядом, и продолжил: - Отвечай на мои вопросы честно, ничего не утаивая! Вопрос первый: в комнате есть что-нибудь съестное?
- Да, в тумбочке, в верхнем ящике, - ровным, ничего не выражающим голосом произнес полноватый тюремщик, стоявший передо мной в одних «семейниках».
Подойдя к трюмо, я не упустил возможность полюбоваться своим отражением. Зрелище не впечатляло - из зеркала на меня глядел грязный, заросший и сильно отощавший Гэри Олдман. Выдвинув ящик, я обнаружил среди свитков, перьев и прочего барахла две початые пачки галет и шоколадку. Подхватив сладости, которых Блэк не пробовал уже десять лет, я устроился в кресле и обратился к Нильсону:
- Вопрос второй: сколько охранников сейчас в Азкабане?
- Двадцать шесть.
- Где они сейчас находятся?
- Один дежурит на пристани, двое занимают посты на крыше, трое дежурных поваров готовят продукты на завтра, двое должны обходить камеры после дементоров, остальные вместе с начальником отдыхают после ужина в этом крыле, - послушно выдал тюремщик.
- Расскажи про того, кто сейчас мерзнет на пристани.
- Алан Смит, двадцать семь лет, аврор хороший, но туповатый. Курсы окончил с минимально возможными баллами, семьи не имеет, получил назначение на охрану тюрьмы за пьяную драку.
- Теперь про тех, что на крыше, - приказал я, откусывая шоколадку.
М-м… Пища богов!
- Джозеф Шишиков и Ежи Шварцман, заслуженные авроры, дорабатывающие последние годы до пенсии, - продолжал снабжать меня ценными сведениями Стив. – Обоим уже под восемьдесят, со здоровьем неважно – передвигаются они с большим трудом и всегда пытаются увильнуть от нарядов на раздачу еды заключенным…
Следующие четверть часа я неспешно точил вкусняшки, периодически подстегивая поток изливаемой тюремщиком информации и мысленно набрасывая предварительный план действий. Когда же сладости закончилось, я облизал пересохшие губы и посмотрел на замолчавшего Нильсона:
- Последний вопрос: где камера Беллатрисы Лестрейндж?
- Первый уровень, южное крыло.
«Тот соседний коридор рядом с лестницей!» - сообразил я и поднялся, поигрывая трофейной палочкой.
В принципе, Стива можно было кончать, однако я медлил. И нет, оставлять за спиной живых врагов я изначально не собирался. Просто после схомяченной шоколадки в моем сознании появилось жгучее желание отплатить тюремщику сторицей за все его издевательства, за унижения и те самые сопли в каше. Однако «круцио» - это вам не «империо», оно требует довольно много сил для поддержания, а я даже после сладостей чувствовал себя голодным. Очень голодным. Голодным настолько, что поневоле поглядывал на шею Нильсона, прикидывая, как бы в нее вцепиться клыками.