— Полиция допросила его. Он сказал, что не видел Лауру много дней, — сказал Вернон жене.
— И ты в это веришь?
— Кто знает, кому сейчас можно верить… — пожал плечами мужчина.
— Я хочу поговорить с ним. Сама. Я заставлю его сказать правду.
— Не думаю, что это хорошая идея, Чарли. Пусть этим занимается полиция.
— А они знают о его существовании?
— Ну разумеется, знают. В любом случае он есть у них в картотеке. Из-за угона машины.
— Что ты сказал? — удивилась миссис Вернон.
— Да ты должна это помнить. Машину угнали со стоянки на вершине скалы. Она принадлежала каким-то немцам. Лаура рассказывала нам об этом.
— Да, и вправду… — В голосе Шарлотты звучало сомнение.
В конце концов, она позволила увести себя в комнаты, где стала машинально трогать привычные предметы — подушку, чехол на стуле, табурет возле пианино, серебряные рамки с фотографиями на стеллаже… Открыла сумочку, дотронулась до помады и зажгла еще одну сигарету.
— Кто еще будет завтра? — спросила Шарлотта.
— Уингейты. Падди и Франс. С ними будут их друзья из Тотли. Оказывается, они занялись компьютерным бизнесом и поставили две системы в Донкастер и Ротерхэм. Падди говорит, что перспективы самые радужные. Так что мне надо шевелиться побыстрее, чтобы не упустить свою выгоду.
— Тогда надо подумать, чем их кормить.
— Умница.
Когда хозяйка особняка посмотрела на мужа, в ее глазах не было и намека на слезы. Это обрадовало Грэма — Шарлотта никогда не была плаксой, и он просто не знал, что делать с ее слезами. Вместо того чтобы заплакать, миссис Вернон занялась узлом своего парео, позволив мужу увидеть ее загорелые бедра и нежный изгиб линии живота над краем ее бикини.
— Тебе нравится Франс, правда? — спросила она.
Грэм усмехнулся, узнав знакомое начало.
— Но не так, как ты, Чарли.
Он сделал шаг к супруге, но та неожиданно отвернулась, взяла со стеллажа одну из рамок для фото и стала гладить ее углы.
— А ты не сходишь к этому Шерратту, а, Грэм? Чтобы помочь найти Лауру? — попросила она.
— Давай пока забудем про это, Чарли.
— Почему?
— Потому что ее найдет полиция.
— А она ее найдет, Грэм?
Рамка в руках женщины была пустой. Фотографию из нее Верноны отдали полиции, чтобы дочь могли идентифицировать, когда найдут. Грэм взял рамку у жены из рук и поставил обратно на стеллаж.
— Обязательно, — ответил он.
Приступ гнева пожилой женщины прошел, но ее руки, лежавшие на подлокотниках кресла, украшенных цветочным узором, все еще продолжали вздрагивать и непроизвольно сокращаться. Хелен подождала, пока она окончательно успокоилась, и плотнее прикрыла ее плечи кардиганом, соскочившим с них.
— Я поставлю чайник, бабуль, — сказала она.
— Как хочешь, — отозвалась старушка.
— Заварить твою специальную заварку?
— В пакетиках будет достаточно. И не забудь положить в заварной чайник один лишний. Ты знаешь, как я люблю…
Хелен стояла около узкого кухонного окна коттеджа «Солнечные часы», пока чайник не закипел. Электрические домашние приборы, купленные ее отцом для родителей жены, занимали все пространство кухни, в которой было не повернуться. Между кухонной плитой и большим прямоугольным сосновым столом, придвинутым своей короткой стороной вплотную к мойке, не хватало места и для двух человек.
Стол был заставлен кухонными принадлежностями и застелен кружевными салфетками с изображениями побережья Северного Уэльса, на которых лежали пучки мяты и чабреца, перевязанные нитками. Здесь же стояли банка с мармеладом и еще одна банка, из которой торчали деревянные ложки, лопатки и картофелечистка с деревянной ручкой. Рядом лежала деревянная разделочная доска, возле которой находилась чашка с водой. А в чашке мокла половинка луковицы. У двери на задний двор, на голубом линолеуме, стояли резиновые сапоги и деревянная трость, а рядом с ними висел на крючке темно-зеленый дождевик с вельветовым воротником. На этом же месте обычно висела кепка Гарри. А дождевик Хелен подарила ему на семьдесят пятый день рождения.
— Раньше он таким никогда не был, — раздался голос ее бабушки из кресла. Кухня находилась совсем рядом, так что ей не пришлось даже повышать голос, чтобы быть услышанной. — Никогда не доходило до такого. А теперь, каждый раз, когда он со мной заговаривает, мне кажется, что он вот-вот оторвет мне голову.