Пара минут погоды не сделает, а шансы, что нарисованная леди может сообщить мне нечто действительно важное, типа расположения тайников с ценными документами или ключами от банковских ячеек Гринготтса, достаточно велики. Погасив светильники, я вместе с домовиком покинул библиотеку и подошел к огромному портрету, наткнувшись на уверенный взгляд Вальбурги, в котором плескалось неприкрытое торжество. Радуется, что заставила меня поднять свой зад и предстать перед ликом Ее Величества? Не слишком ли мелкая пакость получилась?
- Сириус, - констатировала Леди, улыбнувшись кончиком губ.
- Мама, - вторил я аналогичным тоном.
С полминуты мы разглядывали друг друга, после чего женщина заявила:
- А ты изменился. Стал умнее, сильнее, увереннее в себе.
- Азкабан меняет людей, - сказал я, просто чтобы заполнить очередную паузу.
- Да, он заставил тебя наконец-то повзрослеть и многое понять… Ты стал совсем другим человеком, сын!
И опять мы стоим, молчим, играя в гляделки. Это начинало надоедать.
- Кричер многое мне рассказал, - произнесла нарисованная Вальбурга. – Про твой раскрывшийся дар, про твою невероятную силу… про твое желание возродить Темного Лорда.
Я окинул недовольным взглядом испуганно вжавшего голову в плечи домовика, после чего осмотрел стены коридора. Память подсказывала, что если у некоторых волшебников было больше одного портрета, то их изображения при желании могли перемещаться с полотна на полотно, а где-то здесь должен висеть портрет Найджелуса Блэка, который в данный момент своим бородатым ликом украшал кабинет Дамблдора. Конечно, при отсутствии регулярной подпитки магией волшебные портреты уходят в «режим энергосбережения», переставая двигаться, но всего пару часов назад этажом ниже я шарахнул очень мощным заклинанием и сейчас вполне обоснованно опасался чужих нарисованных ушей.
- Не беспокойся, Сириус, все остальные портреты спят! - уверенно сообщила мне Леди Блэк. – Нас никто не слушает.
- Так уж и никто? – ехидно парировал я, глядя на испуганного эльфа.
- Кричер, возвращайся к работе, - повелительным тоном произнесла Вальбурга, и домовик с хлопком аппарировал, позабыв о том, что только я могу отдавать ему приказы.
Разочарованно вздохнув, я покачал головой. Этот бардак однозначно следует прекратить!
- Не ругай старика! – попросила Леди. – Он хотел, как лучше.
- А вышло, как обычно, - мрачно продолжил я и поглядел в глаза женщины. – Ближе к делу! Тебе есть, что мне сказать? У меня не так много времени, чтобы тратить его на беседу с…
- …бездушным, размалеванным красками куском холста? – перебила меня Вальбурга, на губах которой появилась лукавая улыбка. – Помню-помню, и прекрасно тебя понимаю. Однако ты кое-чего не знаешь. У портрета перед тобой есть душа!
В первое мгновение я подумал, что ослышался. Но нет, улыбающаяся физиономия нарисованной Вальбурги, крайне довольной произведенным эффектом, утверждала обратное. Тем не менее, все еще не желая верить услышанному и отчетливо ощущая себя человеком, которого ударили пыльным мешком по голове, я ошалело выдохнул:
- Да ладно! Крестраж?
Наслаждающаяся происходящим Леди Блэк согласно кивнула, и я вспомнил, что даже в каноне ее портрет был особенным. Во-первых, казался намного более живым, нежели прочие. Во-вторых, умел воздействовать на окружающий мир… Нет, если разобраться, все волшебные портреты могли оказывать воздействие на реальность, но исключительно косвенно - благодаря наложенным художником чарам, позволяющим полотну создавать звуковые колебания. А Вальбурга уже после смерти умудрилась приклеить свой портрет к стене так, что его было невозможно отодрать, умела раздвигать и запахивать шторы, которые прикрепил к рамке Сириус. Это все – уровень прямого магического оперирования.
К тому же Железная Леди бодрствовала, когда я вчера появился в доме, что говорило о многом. Да и мое «империо», слетевшее с Вальбурги слишком быстро, объясняется вовсе не халтурным наложением чар, а сильной волей женщины. Да, именно женщины, а не ментального слепка! Спрятанный в портрете крестраж, как и полагается, после смерти притянул к себе душу моей матери, позволив ей вселиться в собственный нарисованный образ. И зря я вчера думал, что Кричеру не хватало магии природного источника. Похоже, бедный домовик так отощал, подкармливая своей силой крестраж-паразит.
Но почему же в истории Мальчика-Который-Выжил Вальбурга так и осталась портретом безумной старухи, помешанной на идее чистой крови? Почему она не использовала Поттера или тех же Уизли для своего возрождения? Кричера – понятно. Эльф при всем желании не сумел бы помочь, обладая скромным магическим резервом. Но Гаррик вырос волшебником сильным и достаточно глупым, чтобы не осознавать, что именно он хранит у себя под боком. Леди Блэк не составило бы труда использовать Спасителя Магического Мира в качестве инструмента для своего возрождения. Почему же она ничего не предприняла?
У меня есть только одно объяснение – мама не видела смысла что-либо делать. Она всегда гордилась своей принадлежностью к роду Блэк и старалась, чтобы семейство процветало. Даже отец так не топил за идею возвышения рода, как это делала Вальбурга. Именно ее стараниями Регулус получил метку, став гордостью и надеждой семьи. Леди благоволила Волдеморту, привечая его в доме Блэков, ведь только Том мог вернуть древнему темному семейству былую славу. Получить свободу от навязанных Министерством оков и заслуженную награду от Лидера старых семей, возвыситься над остальными и заставить всех с собой считаться – вот, к чему стремилась матриарх дома Блэк.
Но что получилось в итоге? Род вымер. Мужчины погибли, не оставив потомков, женщины ушли в другие семьи, а достояние Блэков разграбили Предатели Крови. И у Вальбурги опустились руки. Зачем что-то предпринимать, если рода больше нет? Ради мести? Но ведь главные обидчики уже на том свете, а портить жизнь немногим уцелевшим пешкам белобородого шахматиста было слишком глупо и мелочно. К тому же действия канонного Сириуса поколебали волю матриарха, а смерть последнего представителя рода окончательно завершили трансформацию Железной Леди в обычную усталую старуху, которая хотела лишь одного – покоя.
- Когда? – хмуро поинтересовался я.
- Сразу после установки «фиделиуса», - ответила мать, понимая подоплеку вопроса.
- Blyat’! – не сдержался я, осознав настоящую причину ее смерти.
После отрезания куска души нужно долго отлеживаться, чтобы духовная оболочка могла прийти в себя и запустить процесс регенерации, а не скакать по дому горной козочкой, устанавливая ловушки для незваных гостей!
- Следи за языком, сын! – воскликнула Вальбурга.
Вспомнив, сколько раз слышал подобные слова, я недовольно поморщился и машинально потер губы, по которым в детстве частенько прилетало крепкой материнской ладонью. Но это еще что – Поттера родители в подобных случаях вообще заставляли рот с мылом мыть! Услышав тихий смешок, я поглядел на портрет и вопросительно поднял бровь.
- Сейчас ты намного больше похож на себя прежнего, - пояснила Леди Блэк свою странную реакцию. – А то вчера я грешным делом подумала, что в дом проник кто-то под обороткой. Особенно когда ты коснулся портрета рукой - меня едва не смыло мощным потоком магии, которой просто не могло быть у Азкабанского сидельца… Но твой разговор с Нимфадорой многое объяснил. Ты не будешь против, если я уточню кое-какие моменты?
Ну и какой теперь смысл запираться? Болтливый Кричер успел сдать меня Вальбурге со всеми потрохами.
- Нет. Спрашивай!
- Ты действительно хочешь взять в жены Беллатрикс?
Я думал, мама начнет с более актуальных повесток. Например, когда я намерен провести ее возрождение или каким образом собираюсь восстанавливать дом.
- Да. Выбор окончательный, обсуждению и пересмотру не подлежит! – отрезал я.
- Ох, не волнуйся так, я не собиралась осуждать твое решение! Просто после вчерашнего мне показалось, что твои отношения с племянницей тоже движутся в сходном направлении. Не думал взять ее младшей супругой?
- Мама! – возмутился я. – Ты опять за старое?!
Правильно говорят, привычка – вторая натура. Сколько лет Вальбурга безуспешно пыталась свести сына с «правильной девушкой», что даже после смерти пытается устраивать мою личную жизнь! В ответ на мой возглас женщина заливисто расхохоталась. Такой живой и радостной я не видел ее пару десятилетий, поэтому не смог удержать улыбку, отмечая, как сильно помолодел нарисованный образ Леди Блэк. Морщины исчезли, с волос пропала седина, на лицо вернулся румянец, глаза заблестели. Теперь маме нельзя было дать больше сорока. Откровенно любуясь ею, я чувствовал, как пропадает мое раздражение, уступая приятному чувству ностальгии. И на краткий миг снова ощутил себя ребенком…