Я замираю на полпути к тому, чтобы положить в карман жидкость для полоскания рта. Дерьмо. Он видел.
Он не должен был увидеть. Какого черта он увидел?
Или лучший вопрос: почему я не закрыла дверь?
Ох, я знаю почему. Я спешила сбросить калории, которые получила от авокадо, и выполнить требования мамы, чтобы она не отправила Кира.
И я, возможно, была напугана с тех пор, как встретила этого самого придурка возле своего дома и была вынуждена ехать в его машине.
Я, в машине Ксандера. Может, я была слишком ошеломлена на протяжении всего пути, чтобы что-то вспомнить об этом.
— У меня просто расстройство желудка, — говорю я с уверенностью, которой не ощущаю.
Прошлым летом я была на самом дне, и папа предложил мне отправиться в духовный ретрит; он сказал, что это помогает ему, когда он нуждается в ясности. Я не хотела ехать из-за Кира, но когда он сказал, что мы можем поехать всей семьей, я согласилась. Поездка состояла из Кира, папы и меня. У мамы была работа — как всегда.
Пока мы были там, я познакомилась со многими духовными людьми из самых разных религий, и хотя их верования меня мало интересовали, их жизненная философия да. Так сильно, что я на самом деле планирую снова посетить эту гору в Швейцарии.
Тогда один Буддист сказал, что даже если я не уверена в себе, я должна думать о своих целях и, если понадобится, подделать эту уверенность.
Я называю это: притворись, пока это не станет реальностью.
Однажды я не буду смотреть в зеркало и практиковаться в том, как говорить, ходить или улыбаться. Однажды уверенность придет ко мне естественным образом.
Этот день, черт возьми, точно не сегодня, так что все, что я могу сделать, это продолжать притворяться.
— У тебя постоянное расстройство желудка? — спрашивает он почти сочувственным тоном.
Почти, потому что он тоже притворяется.
Ксандер повторяет мою ложь и использует ее как оружие против меня в своем идиотском стиле.
— Да.
Я не осмеливаюсь посмотреть назад или в зеркало, где я найду его глаза, пытающиеся прорыть путь в мою душу.
Никто не должен искать путь туда, особенно он.
Не хочу, чтобы из всех людей он увидел беспорядок, скрытый под всем этим.
Он сломал меня, и не сможет стать свидетелем хаоса, оставшегося позади.
— Тогда, должно быть, поэтому ты всегда носишь с собой жидкость для полоскания рта.
— Да.
— Забавно, потому что я почти считаю, что ты делаешь это, скрывая свои привычки к рвоте.
Мои пальцы дрожат, но я не замираю, чтобы его слова дошли до меня. Ксандер, возможно, и не стыдит меня, но он задира. Он смеялся мне в лицо, издевался надо мной, и превратил мою жизнь в ад, как и все остальные.
Когда я решила перестать быть второстепенным персонажем в своей жизни, это также означало, что я не позволю ему проникнуть мне под кожу или увидеть меня на самом дне.
— Забавно, потому что тебя это не касается, — передразниваю я его тон.
— Думаешь, это делает тебя красивее? Худее? — он смеется, звук глухой и резкий в тишине ванной. — Ты не можешь спрятаться за слоями макияжа, как бы сильно ни старалась. Если думаешь иначе, тогда ты нуждаешься в определённых таблетках для повышения осведомленности.
Я закрываю кран сильнее, чем необходимо, пытаясь контролировать дыхание. Его слова подобны крошечным иголкам, проникающие мне под кожу и прокалывающие вены одну за другой.
— Я сказала тебе, — рычу я сквозь зубы. — Это не твое чертово дело.
Сильная рука обхватывает мое запястье, и я вскрикиваю, когда меня силой дергают назад, что бутылёк для полоскания рта звякает об унитаз и оседает на дно.
Мое сердце колотится так громко, что я удивляюсь, как оно не следует за бутыльком и не тонет где-нибудь.
Он... прикасается ко мне.
Ксандер держит меня в своих руках. В тех же самых длинных, худых пальцах, которые всегда теряются в его волосах или обхватывают сустав, теперь на моем запястье.
О, Боже.
Кожа Ксандера на моей.
Вау. Какого черта? Это должно быть так ошеломляюще? Это всего лишь кожа к коже. Плоть к плоти. Анатомия.
Но это не просто какая-то кожа. Это его кожа.
Ксандера.
Прежде чем я успеваю сосредоточиться на этом факте, он задирает мой пуловер на запястье. То же самое запястье, на которое он смотрел ранее.
Запястье.
Дерьмо.
Я пытаюсь вырваться, но он прижимает меня к мраморному краю туалета, заставляя холодную поверхность впиться в меня. Он держит мою другую руку за спиной, не позволяя двигаться, пока его глаза изучают отметины на моей коже.