— Все это чертово время. Это свело меня с ума.
Мои пальцы теряются в его волосах, когда я смотрю на него сквозь ресницы.
— Даже когда ты был с другими?
— Какими другими? — он касается своими губами моих. — Ты у меня первая, Грин.
Глава 30
Кимберли
— Ты девственник? — моя глаза расширяются, спрашивая в сотый раз. — Серьезно?
— Завязывай, пожалуйста?
— Нет, мне нужны подробности — все до единой.
— Подробности? Серьезно, Грин? Кроме того, ты немного отвлекаешь.
Я бросаю взгляд на себя и понимаю, что после того, как он отнес меня в постель, он раздел меня, пока я продолжала спрашивать его о бомбе, которую он сбросил ранее.
В данный момент я стою на коленях у него между ног, когда он закидывает рубашку за спину и отбрасывает брюки и боксеры. Мы оба совершенно голые, как в детстве, когда мы вместе принимали ванну.
Но сейчас все по-другому, и это как-то связано с его полутвердым членом, на который я не могу перестать пялиться.
Единственная причина, по которой я разрываю зрительный контакт, это темный взгляд его глаз. В них таится так много обещаний, дразнящих, заманивающих. Мой череп покалывает в предвкушении, а бедра неохотно сжимаются.
Странно, как я перестала думать о своем теле перед ним, или, скорее, о том, как он видит меня. Это из-за того, как он смотрит на меня, клянусь; в нем столько тепла и желания, что нет места для мерзких сомнений.
Часть меня хочет нырнуть в его объятия и никогда больше не выныривать, но сначала мое любопытство нуждается в ответах.
Обернув одеяло вокруг себя, я наклоняюсь так, что вся моя передняя часть соприкасается с его. Тонкая ткань единственный барьер, между нами.
— Лучше?
Стон, который вырывается из его горла, такой мужественный и грубый.
— Ты убиваешь меня, Грин.
— Я остановлюсь, если ты расскажешь мне.
— Может, после второго раунда.
— Нет.
Мои пальцы ложатся ему на грудь, и я провожу кончиками пальцев по его соску. Он твёрдый, как и все остальное в нем.
— Для начала, прекрати это, или я кончу на твоё жалкое одеяло.
Я все еще держу руку, не убираю ее.
— Так что, как говорится в статьях, мужские соски тоже чувствительны.
— Какого рода статьи ты читала?
Его тон насмешливый.
— Ну, знаешь, всякие.
— Это какие?
Я краснею.
— Сексуальные.
— Сексуальные, да?
— Вот как я держу себя в курсе. Теперь доволен?
Он усмехается, и я не могу злиться или дуться, когда он это делает. Это похоже на счастливую песню. На мою собственную счастливую песню, текст которой знаю только я.
— На самом деле я не удивлен.
— Не удивлен? — подозрительно спрашиваю я.
— Ты всегда была любопытным маленьким котенком. — он постукивает меня по носу. — Почему бы тебе по-другому относиться к сексу?
— Ты помнишь?
— Я же говорил. Я помню о тебе все.
— Нет, ты не помнишь.
— Попробуй.
Я прищуриваюсь.
— Когда мне удалили мой первый зуб?
— В первом классе.
— Когда я решила, что фисташки мой любимый вкус?
— Летом.
— Какое мое любимое животное?
— Тигры, но ты довольствуешься кошками, потому что можешь их гладить и растить.
— Тогда почему у меня их нет?
— Потому что ты была травмирована после смерти Луны. Ты все еще скучаешь по ней и не хочешь, чтобы твое сердце снова было разбито.
Мой подбородок дрожит, но я продолжаю спрашивать.
— Какой мой второй любимый цвет?
— У тебя его нет, потому что все остальные цвета, кроме зеленого, отстой.
Боже. Он действительно помнит.
— Когда у меня произошёл мой первый поцелуй?
— Небрежный поцелуй или настоящий?
— Все.
— Это было со мной, когда нам было по десять, и я поцеловал тебя в губы, а не в щеку. — он замолкает, сжимая челюсти. — Что касается настоящего, я не знаю.
— На вечеринке Ронана с одним пьяным придурком, который поцеловал меня до полусмерти, а потом сказал, что я отвратительна.
— Ты знаешь, что я не это имел в виду. Это мой защитный механизм, не забыла?
— Это все еще причиняет боль.
— Грин...
Я поднимаю плечо.
— Я не буду лгать тебе, Ксан. Я не скажу, что сейчас все в порядке. Сдерживание эмоций вот что привело меня туда, где я нахожусь сегодня, поэтому я стараюсь не позволять боли поселиться внутри.
— Я не против. — он сжимает мою руку, которая лежит у него на груди. — Я буду сотрудничать. Порази меня своей болью.