Эта боль теперь станет моей, как и все остальное в ней.
Я остаюсь, как гребаный идиот, еще долго после того, как она исчезает внутри.
После того, как я трахнул ее сегодня утром в душе, у меня был идеальный план провести день у нее между ног. Но как бы Ким ни нравилась боль, ей больно до такой степени, что она смешно двигалась.
Поэтому я придумал план Б — целовать все ее тело, поклоняться ее рту, а затем перейти к ее киске.
Однако этот план может подождать до тех пор, пока она не получит то, в чем она нуждается после выписки из больницы — выйти на улицу, быть там и верить в уверенность, которую она медленно обретает, даже не осознавая этого.
Вот почему я предложил свидание. Я улыбаюсь тому, как округлились ее глаза, когда я сказал «свидание», но потом она ответила, что Кириан плохо себя чувствует, и ей придется провести с ним время. Итак, это тройное свидание. Не то чтобы я возражал. Кириана можно подкупить играми и пирожными.
Вот почему она вернулась домой — переодеться и забрать Кириана.
Я захожу внутрь и наливаю себе чашку кофе. Я ищу под шкафом бутылку ликера, подойдет все, что угодно. Это не обязательно должна быть водка.
Даже виски.
Я захлопываю шкаф, вспомнив, что дорогой папочка запретил алкоголь дома. Я провожу рукой по бровям. Люди испытывают головные боли после похмелья; я же, когда не пью свой утренний «кофе».
— Никакого алкоголя. Привыкай к этому.
Папа стоит у лестницы. Впервые за все время в его словах нет настоящей злобы.
На нем пижама — это еще одно первое. Даже если это выходные, папа всегда находит ужин, благотворительность, поздний завтрак.
Каждый случай — это способ общения с людьми, а люди его специальность.
Просто не человек напротив него.
— Ты же знаешь, что я на самом деле держу заначку везде, верно? — я приподнимаю бровь. — Ахмед не может найти все.
— Я знаю. — он потирает челюсть. — Вот почему ты отправляешься на реабилитацию.
— Конечно, отец, — говорю я с сарказмом. — Я закончу любую программу, а затем вернусь, чтобы сделать то, в чем я хорош: разрушить твою карьеру.
— Разрушить мою карьеру? — он повторяет с тем же уровнем моего сарказма. — Неужели ты не можешь понять, что губишь свою жизнь, а не мою карьеру?
Я не идиот. Я знаю, это.
— Если это на шаг ближе к падению великого Льюиса Найта, я счастлив пойти на жертвы.
Секунду он ничего не говорит, просто продолжает смотреть на меня, будто я его злейший враг, но также и ближайший союзник. Его жизнь так одинока, несмотря на всех членов его партии и на то, что, черт возьми, он никому не доверяет.
— Что насчет нее? — его вопрос заставляет меня застыть.
— Нее?
— Ким. — он снова потирает челюсть, прежде чем позволить своей руке упасть на бок. — Что ты можешь ей предложить, если разрушишь свою жизнь? Ее психическое состояние достаточно тяжёлое. Я не позволю тебе ухудшить это. Кэлвин тоже не даст.
Теперь видно его истинное лицо. В конце концов, его настоящий биологический ребенок это тот, кто имеет значение.
Папа всегда спрашивал о ней, следил, чтобы о ней хорошо заботились, и сказал Ахмеду, что у нее и Кириана свободный доступ в наш дом.
Когда она была госпитализирована, я несколько раз слышал, как Кэлвин разговаривал с ним. Папа едва находит время, чтобы поесть, поэтому удивительно, что он позвонил кому-то за пределами своего рабочего круга. И не просто кому-нибудь — Кэлвину.
В течение многих лет он проявлял свою заботу незаметно, как любящий дядя. Потому что его карьера не позволяет ему открыто говорить о незаконнорожденном ребенке.
Ну, раз отец не любит сюрпризов, пора испортить ему утро.
— Она знает, — говорю я.
— Она знает что?
— Что ты ее отец, точно так же, как я знаю, что ты не мой отец. — он молчит, но его лицо не меняется. — Подожди. Ты уже знаешь?
— Кэлвин рассказал мне.
— Верно. — я усмехаюсь. — С каких это пор вы двое держите свою линию разведки открытой?
— Сейчас это не важно.
— Конечно, ты важен. Твоя карьера. Твои чертовы выборы. Твоя вечеринка. Так вот почему ты не встретился с ней лицом к лицу? Потому что боишься сказать, что твоя политическая карьера важнее всех остальных, включая ее?
— Я не сказал ей, по той же самой причине почему тебе нужно бросить пить. Ее психическое состояние сейчас не нуждается в большем давлении.