— Почему нет?
Она приподнимает плечо.
— Мне не нравится думать о тебе с другими.
— Так вот почему ты ударила Веронику?
Она морщится, но кладет руку на бедро.
— Может, я ударила ее по той же причине, по которой ты подрался с Ро.
— Его зовут Ронан.
— Что, если Ро мне нравится больше?
— Кимберли, — предупреждаю я.
Она обнимает меня обеими руками за талию и прижимается головой к моему боку, поэтому, когда говорит, ее голос звучит немного приглушенно.
— Скажи это еще раз.
— Кимберли?
— Нет, ту часть, которую ты сказал Ронану ранее.
— Ты моя?
Она несколько раз кивает.
Я приподнимаю ее подбородок, чтобы она смотрела на меня, когда я произношу:
— Ты моя, Грин. Сейчас и навсегда.
— Навсегда?
— Черт возьми, навсегда.
Я опускаю голову, чтобы завладеть ее губами, когда прочищение горла останавливает меня.
Кэлвин стоит в дверях, помогая Кириану с рюкзаком. Как только маленький человечек видит меня, он бросает своего отца и бежит ко мне, чтобы обнять мою ногу.
— Ксан!
Ким краснеет, как мешок с помидорами, высвобождаясь из-под меня.
— Привет, Супермен. — я даю ему кулак, и он дует в него.
— Мы поедем в твоей машине? Да?
— Конечно. — я бросаю ему ключ.
— Да! Мне не нужна машина Кимми.
— Эй! — ругается она. — Что не так с моей машиной, Обезьянка?
— Она не крутая.
Он прячется за моей ногой и смотрит ей в лицо.
— Я защекочу тебя до смерти. А вот и горилла за обезьяной.
— Нееет!
Она начинает гоняться за ним вокруг меня, пока он кричит и просит меня о помощи.
Хотя я бы сделал это при других обстоятельствах, я просто не могу отвести взгляд от Кэлвина.
Он все еще стоит, держит рюкзак Кириана и тепло улыбается, наблюдая за происходящим передо мной.
Этот человек мой отец. По крайней мере, мой биологический. Несмотря на все мои предыдущие разговоры, странно представлять кого-либо, кроме Льюиса, в качестве моего отца.
Кроме того, Кэлвин всегда был отцом Ким и тем родителем, в котором она нуждается в своей жизни. Несмотря на свой статус отсутствующего, он всегда смотрел на своих детей так, будто они единственные, кто имеет значение. Не то что папа, который оглядывался назад только тогда, когда его семья создавала какие-то проблемы для его карьеры.
Взгляд Кэлвина встречается с моим, и его улыбка не дёргается и не меняется. Все ещё теплая и заботливая.
Я качаю головой. Должно быть, мне что-то почудилось, потому что я не получил свою обычную дозу алкоголя.
Кэлвин последнее, о чем я думаю, и хотя я не признавался в этом отцу, он прав насчет того, насколько хрупка Ким в этот период. Мы должны сосредоточиться на ней, а не на каком-то другом придурке.
Я поднимаю Кириана, и он визжит от восторга, когда я сажаю его себе на плечи.
Ким пытается прыгнуть, но не может дотянуться до него.
— Эй! Это жульничество.
— Команда Супермена! — кричит он. — Ксан, сразись с Кимми, как в тот раз.
— Замолчи, Кир, — она краснеет, понизив голос.
— Но ты сказала, что это была особая борьба. — он пристально смотрит на Кэлвина. — Что значит особая борьба, пап?
— Понятия не имею, Кир.
Улыбка Кэлвина не меняется, прекрасно скрывая его реакцию.
Трахните меня. Этот маленький человечек станет причиной взрыва на щеках Ким.
Она выхватывает ключи из рук Кириана и бежит к машине.
— Я заведу машину. — она оставляет меня наедине с Кэлвином.
Идеально. Совсем не неловко.
Он передает мне рюкзак Кириана, и я забираю у него. В последнюю секунду он держит его между нами и говорит холодным тоном:
— Позаботься о них и о себе.
Я резко киваю.
— Да, сэр.
Его губы изгибаются в улыбке.
— Кэлвин.
Я улыбаюсь в ответ.
— Да, Кэлвин.
Глава 32
Кимберли
Исцеление это медленный, болезненный процесс.
В течение следующей недели я обнаруживаю, насколько я на самом деле слаба. Даже когда папа, Эльза и Ксандер говорят обратное.
Я слаба, потому что все еще прячусь всякий раз, когда мама находится в поле зрения. Я слаба, потому что боюсь есть, и всякий раз, когда я это делаю, меня вновь тошнит.
Я слаба, потому что начинаю думать, что я обуза для всех, даже когда мой психотерапевт пытается избавить меня от этих мыслей.