— Тогда вас арестуют.
— Арестуют?! Но на каком основании?
— Ну, для начала хотя бы "до выяснения обстоятельств". Существует, знаете ли, такая универсальная формулировка. А коли покажется мало, так я вам быстренько сварганю и припаяю какое-нибудь "мелкое хулиганство" или "нарушение общественного порядка". Хотите? А что, тогда уж и я повеселюсь от души — не одному же вам резвиться на наших просторах! — И — умолк.
А я тоже молчал, только несколько пристальнее и откровеннее обычного глядел ему в глаза.
И он смотрел всё понимающим взглядом: понимающим, что в отношении меня у него руки коротки, а для того, чтобы меня арестовать, я должен предстать перед ним либо его шестёрками в обнимку с дымящимся еще дробовиком и одновременно попирающим ногой залитое горячей кровью тело врага. Или же, как минимум, ему следовало бы навестить кладовку.
Однако первого майор не видел, а о втором, естественно, не догадался, хотя на прощанье и малость похорохорился.
— В общем, вы всё поняли, — заявил он уже у двери. — Нет, вы тут, конечно, ловко устроились, утешая вдову, но ерепениться не советую. Приезжайте обратно через месяц-другой, ежели не остынете, — вот тогда и милости просим: отдыхайте и поправляйте здоровье в нормальных условиях. Счастливого пути!
Он вышел, а я тяжело вздохнул и подумал, что тучи сгущаются, не забыв, впрочем, заодно порадоваться тому, что следователь не проявил желания пообщаться с Маргаритой.
Потом я вернулся на диван, уснул и продрых почти до вечера, а когда встал, то поднялся в спальню Маргариты и, постучав, вошел.
Она уже не спала и была наконец-то одета, если прозрачный пеньюар можно считать одеждой. Рита читала какую-то книжку, но при моем появлении вскочила как горная антилопа и шаловливо повисла у меня на шее.
Честное слово, я удивился. Нет, не тому, что повисла (висела и раньше), а тому, что шаловливо, — эта женщина не отличалась ни особенной сентиментальностью, ни открытостью чувств.
— Случилось что-то экстраординарное? — добродушно похлопал я ее пониже спины. — Прилетели инопланетяне или ты нашла алмаз?
Она показала язык.
— Ни то, ни другое. Просто я выспалась и зверски проголодалась.
— И решила съесть меня?
Покачала головой:
— Ты пригодишься для чего-нибудь более существенного.
— Поисков камня? — догадался я.
— Конечно, а для чего же еще!
Маргарита состроила очаровательную гримаску, и это стало последней каплей. Я сгреб ее в охапку и с жадным рыком бросился к кровати.
— Да тише, полоумный! — рассмеялась она, пряча лицо у меня на груди. — Вика услышит.
— Не услышит, — отмахнулся я. — Эта свистушка опять подалась в бега.
— Что?! — Маргарита вздрогнула и с неожиданной силой попыталась освободиться из моих железобетонных объятий. — Пусти! Когда?
Я поставил ее на пол и пожал плечами:
— Да кажется, где-то около одиннадцати. Кстати, сам я ее не видел…
Рита подошла к окну.
— А откуда же знаешь, что она здесь была?
Я растерялся:
— Во!.. Подруга твоя сказала.
Она обернулась:
— Какая подруга?
— Ну, Алла, медсестра.
— Ах, эта…
Слушайте, тон у нее был какой-то странный, не говоря уже о резкой перемене настроения. Но не в том я пребывал состоянии, чтобы именно сейчас начинать детальные расспросы.
Я просто подошел, нежно взял ее за руку…
И случайно именно за ту, в которую был сделан укол.
Однако я не спросил и про укол. Опять же по причине "не того" состояния. Позже, быть может, спрошу. И сам в свою очередь кое-что расскажу, но… позже.
Позже…
Глава пятнадцатая
А потом я вздремнул часа два — остаток дня и ночь обещали быть очень насыщенными. Великолепный майор Мошкин дал мне последние сутки на пребывание в его знойной епархии, и я в эти сутки должен, просто обязан вписаться.
Когда открыл глаза, Маргариты рядом не оказалось. Я испугался, не смылась ли она опять в неизвестном направлении, однако, выйдя в коридор и услышав из-за полуприкрытой двери в ванную плеск воды и мурлыкающий какой-то вульгарный современный мотивчик женский голос, успокоился. (А кстати, со слухом-то у Риты были, оказывается, проблемы, и, возможно, именно потому она так холодно относилась к музицированиям сначала Серого, а потом и моим собственным.)
Тогда я вернулся в спальню и набрал номер главного "подстрахуя" — дежурил сейчас его напарник.
Трубку долго не брали. Потом взяли:
— Слушаю.
— Я, — сказал я.