— А его?
— Говорят, и его…
— Бизон или папа?
Маргарита покачала головой:
— Думаешь, отец посвящает меня в секреты своего ремесла? Мне известно лишь кто он такой. В остальное стараюсь не лезть.
— По идее, Зверька могли пришить и те и другие, но у твоего папаши оснований для этого было больше — за предательство.
— Знаешь что, — посоветовала Маргарита ледяным тоном, — спроси у него сам.
Я развел руками:
— Поздно. Да впрочем, теперь уже и всё равно.
Матюгальники сообщили, что до отправления автобуса осталось пять минут. Я засунул щенка обратно в корзину. Он недовольно курлыкнул. В ответ я курлыкнул тоже:
— Н-да-а, и удружил же мне "на посошок" твой родитель!
Рита как-то странно посмотрела на меня:
— Неужели ты не понял? С его стороны это знак оч-чень большого уважения. Ты действительно ему понравился, невзирая ни на что.
Я грустно улыбнулся:
— А тебе?
Ее глаза были сейчас огромными-огромными. И круглыми-круглыми. Почти как у совы. Весьма, впрочем, красивой совы.
— Идиот…
— Конечно-конечно, — кивнул я. — Уже слышали. Да, кстати, тебе известно о существовании деревянного, пардон, сортира в твоем саду?
Брови Маргариты стали похожи на коромысла.
— Ну, вообще-то догадывалась, но…
— Скажешь Пауку… то есть, отцу, что я утопил в нем всю оружейную коллекцию, которую успел собрать за время отдыха в ваших краях. Если захочет — пускай побеспокоится, как ее оттуда выловить. Гранат нет, так что не бойся — не рванет.
Она ничего не ответила, а я поднял корзинку с драгоценным грузом — и вдруг стремительным броском поцеловал Риту в нос.
Она отшатнулась. Губы ее задрожали:
— Ты что!
— А что? — удивился я. — Ну извини, промахнулся. Давай еще раз.
— Уходи!
— Но…
— Уходи, — еле слышно повторила она. Зрачки ее уменьшились до диаметра иглы.
— Да-да, — пробормотал я. — Конечно… И всё же…
— Я прошу тебя — уходи! — едва ли не выкрикнула она. — Я очень тебя прошу!
— Но как же…
Маргарита побелела:
— Я не хочу ничего больше слушать! И я не хочу тебя больше видеть!
— Да, но…
— Никаких но! И мне от тебя ничего не нужно!
На миг в глазах моих потемнело, а потом…
А потом я махнул рукой, схватил "дипломат" и рванул к автобусу. Однако, не сделав и двух шагов, резко остановился, оглянулся…
— Послушай, Рита! Ну неужто я и в самом деле тебе не нужен?!
Из глаз ее брызнули слезы.
— Недавно умер мой муж! А сегодня… сегодня умерла и я, понимаешь? Представь, что той Маргариты больше нет, — есть совсем другая, и она мечтает начать новую жизнь — без горя, без страха, без всех этих ужасов. Благодарю тебя за то, что ты для меня сделал, — и прощай…
Я как волк лязгнул зубами.
— Да что? Что такого особенного я сделал для тебя, Рита?! И неужели… неужели мы никогда не встретимся?!
Она слабо улыбнулась сквозь слезы:
— А неужели встретимся?..
— …Мужчина! Мужчина!.. Который с корзинкой! Вы едете или нет? — раздался со стороны автобуса луженый фальцет контролерши. — Все одного должны ждать, што ли?!
Я прыгнул на подножку, а Маргарита вдруг вскрикнула:
— Ой, билет, билет! Ты забыл билет!.. — и побежала ко мне.
Но контролерша грудью преградила ей дорогу, деловито забрала билет, клацнула компостером и, сунув его мне, отступила на шаг от автобуса. Дверь захлопнулась, едва не прищемив мне нос.
Мотор взревел, и "экспресс" плавно тронулся. Проехал пять метров, десять, двадцать — и за секунду до того, как ему завернуть за угол, я в последний раз увидел высокую стройную фигуру и потрясающую золотистую гриву волос Маргариты…
И последняя
Вечерело…
Я сидел на крыше девятиэтажного дома, в бетонной коробке с окном, венчающей шахту лифта. Однако и лифт, и окно, и сам дом находились, сколь то ни странно, за тысячу километров от моего родного-преродного города, по которому я страшно соскучился и в который, даже несмотря на тоску по Маргарите, стремился попасть как можно скорее.
Стремился, но еще не попал.
Наверное, все последние дни и часы я подспудно, порой, может, и незаметно для себя, шел к этому решению…
А может, и не шел.
Но — пришел.
И вот меня опять занесло чёрт-те куда — в другой чужой город, на другую чужую улицу и в другой чужой дом, который сам по себе был мне совершенно не нужен. Мне был нужен соседний дом — напротив, метрах в восьмидесяти, и квартира во втором подъезде на четвертом этаже, в которой несколько лет назад мне по случаю пришлось побывать. Да даже и не сама квартира, а ее хозяин. Человек, из-за которого я прилетел…