И в данный момент она говорила:
— Вы приехали неделю назад. Так?
— Так.
— А пришли только сегодня. Почему?
Я почувствовал себя виноватым.
— "Почему"… Да потому! Потому, что со мной произошел невероятно дурацкий, нелепый случай. Дело в том, Маргарита, что на меня напали, и я, простите, едва не отправился на тот свет. Так что всю эту неделю я провел в вашей местной больнице и, возможно, застрял бы там еще на пару дней, кабы не нарушил режим… — Я как попугай нес что-то еще, а сам смятенно думал: "… твою мать… Серёга умер…"
Глаза Маргариты подёрнулись поволокой, и она прошептала:
— Вот видите…
Я напрягся:
— Что — вижу?!
Теперь ее черные зрачки занимали собой чуть ли не половину глаз.
— На вас напали неделю назад, а Сергея…
— А Сергея?.. — привстал я.
Женщина задрожала.
— Убили вчера!..
Знаете, не скажу, что слова эти прозвучали как гром среди ясного неба, — посудите сами, что я мог в первую очередь подумать, когда услышал, что Серёга умер? Что он тихо угас в собственной постели от геморроя? Подозрение зашевелилось с самого начала — но лишь зашевелилось, не оформившись до конца в более-менее ощутимые мысли и образы. Теперь оформилось всё. До конца.
Внезапно Маргарита поднялась и быстро пошла к двери. От неожиданности я на какое-то время замешкался, не зная, что делать, — тоже идти или оставаться здесь. Однако, на мгновение замерев у порога, хозяйка дома обернулась и метнула в меня просто-таки испепеляющий взгляд:
— Ждете особого приглашения?
— Извините, — вздохнул я и пошел за ней.
Я шел и думал о том, что, кажется, здорово не в своей тарелке. Нет, не должен, не должен, не имею я права раскисать! Смерть Сергея — это полный аут. Весть о том, что его убили, тоже радости не прибавляет. Ну и, чего греха таить, встреча с этой Маргаритой также не последнее звено в цепи событий, едва не лишивших меня сейчас всякого присутствия духа.
Причем, чувства она вызывала во мне самые противоречивые. Во-первых, она — жена… то есть, вдова Сергея. Во-вторых — весьма своенравная и самодовольная особа. В-третьих — просто странная, действительно странная… но, чёрт возьми! — в то же время такая притягательная и, ей-богу, потрясающая женщина. А тут еще, словно нарочно, мы начали подниматься по лестнице на второй этаж, и она шла впереди, да в таком умопомрачительно коротком платье!..
Я едва не застонал и не выругался вслух — не могла по случаю траура надеть что-нибудь поприличнее! Эти длинные ноги, эти, простите за натурализм, округлые бедра…
По-моему, в некий момент я даже засопел и замотал башкой как баран — но тщетно: недостойнейшие мысли и скабрезнейшие видения упорно лезли в мою бедную голову. Но ура! — треклятая лестница кончилась. И я немного воспрял духом.
Однако от Маргариты, похоже, не укрылось мое утробное сопение по дороге: вдруг остановившись, она бесстрастно произнесла:
— Прошу извинить, но мои остальные черные платья еще короче.
— Ну что вы, что вы… Какие могут быть извинения!.. — залепетал я, вытирая платком ледяной пот со лба. — Не понимаю, о чем вы…
Зато она прекрасно все понимала. В том числе и то, что я понимал, что она понимает, что я понимаю… Но развивать эту скользкую тему Маргарита не стала — круто повернулась и пошла дальше по коридору. Я, естественно, за ней.
Там, как и внизу, тоже был целый ряд дверей, и у одной из них она остановилась так резко, точно наткнулась своим греческим лбом на пуленепробиваемое стекло. Остановилась и опять уставилась на меня каким-то рассеянным взглядом.
Непонятное молчание затягивалось, и я деликатно кашлянул, а потом тихо сказал:
— Слушайте, вы, по-видимому…
Но договорить мне Маргарита не дала. Внезапно она вцепилась в мою руку как сумасшедшая, в горле ее вдруг что-то заклокотало, забулькало, и, будто сомнамбула, она чужим, неестественным голосом выдавила:
— Он… он там…
Я уточнил, показав на ближайшую из дверей:
— Там?
— Д-да…
— Хорошо, — кивнул я как дурак (чего же, скажите на милость, было в этом хорошего?). И глубоко выдохнул, точно перед прыжком: — Вы со мной?
Она мелко затрясла головой:
— Нет-нет, не могу! Второй раз я этого не перенесу!
— Ладно… — И тут я вдруг почувствовал, как волосы в самом прямом смысле буквально зашевелились у меня на голове. Не от того, что там был труп, нет. От того, что там был труп моего друга. Моего самого старого, убитого какими-то сволочами друга…
От злости и бессилия я скрипнул зубами и решительно толкнул дверь.
В полумраке от темно-фиолетовых занавешенных штор спальни на кровати лежал Серый…