Посмотрел на часы: через пятнадцать минут Маргарита должна очнуться.
А может быть, она и не очнется, улыбнувшись, подумал я, и эта временная, немножко насильственная летаргия плавно и постепенно, сама собою перейдет в крепкий, нормальный и здоровый сон.
Глава десятая
В машине Маргариты не было ни следа, ни пятнышка, и она преспокойненько стояла себе сейчас в гараже.
В гостиной тоже не было ни пятнышка, ни следа, и в ней тоже давно все было спокойно и тихо.
Ну и, само собой, ни пятнышка, ни следа не было сейчас на мне самом, и в данный момент мы с Маргаритой сидели за столом на кухне и завтракали.
Впрочем, точнее сказать, завтракал один я, — хозяйка почти не притронулась к еде, только наливала себе уже третью по счету чашку кофе.
Поначалу она смотрела на меня неприязненно и с опаской — видимо, мои предрассветные сомнения оправдались, и безмолвный вопрос: зачем я это сделал? — был по пробуждении для Маргариты далеко не праздным.
Нет-нет, на словах она не обвинила меня, простите, в изнасиловании или даже скромной попытке совершения сего непотребства, однако взгляд был… В общем, тот еще взглядец, и я сразу же, поймав его на себе, поспешил оправдаться. И знаете, что сказал первым делом?
— Дорогая Маргарита Владимировна! Я догадываюсь, что вы сейчас думаете… однако зря, честное слово, зря. Поверьте, на мне, как на младенце, нет ни капли вины, а то, что мне пришлось совершить…
— Как, вы даже что-то совершили?! — полупрезрительно процедила она. — Странно, а я ничего не почувствовала. Оказывается, бывает и так.
(Вот язва! Ну что это, по-вашему, — месть или вызов? И если месть, то за что, а если вызов, — то на что?!)
Кажется, я даже немного покраснел. А покраснев с пяток секунд, вежливо проговорил:
— Вы потому ничего не почувствовали, уважаемая, что я, в определенном, конечно, смысле, ничего с вами не сделал, клянусь!
— А в неопределенном? — насмешливо прищурилась она.
Я вздохнул и скрючил пальцы на чьей-то воображаемой шее:
— Ах, вы об этом?
Маргарита кивнула:
— Об этом. Со стороны гостя это было не слишком-то порядочно.
Теперь закивал я:
— Конечно! Конечно, совсем непорядочно! Но понимаете, — промямлил с убитым видом, — это вышло нечаянно, я не хотел… — А потом словно бы вдруг осмелел и бесшабашно вскинул голову — так, чтобы утренние солнечные лучи наиболее выгодно оттенили самые привлекательные черты ее (головы) мужественного лица. — Верьте, не хотел!.. — И умолк. И, похоже, эту насмешливую красавицу заинтриговал.
— Так чего же вы не хотели? — поинтересовалась она.
— Я не хотел сделать то, что у меня в конечном итоге, увы, получилось, — хмуро пробормотал я. — Но получилось-то исключительно потому, что я внезапно испугался, как бы у меня вдруг неожиданно не получилось совсем иное, — то, чего так панически боялись вы. (Н-да, вот уж загнул, так загнул.)
Маргарита хмыкнула:
— Ясно. Несчастный случай на производстве.
Я горестно повесил нос.
— Самый что ни на есть разнесчастный. Видимо, в некий скользкий момент одно из полушарий моего мозга, более благородное, решило, что лучше уж вас, простите, усыпить, нежели… — И тактично умолк.
Она удивилась:
— Да? А я, признаться, подумала, что одно из полушарий вашего мозга, менее благородное, в некий скользкий момент решило, что лучше уж меня, простите, ограбить, нежели… — И тоже тактично умолкла.
— Нет, не лучше — грустно сказал я. — Клянусь, Рита, нет. Разве я похож на грабителя? Повторяю: все было как я вам сообщил. Просто мне понадобилась машина, чтобы съездить в одно место.
— В половине четвертого утра?!
Я развел руками — мол, порою не мы диктуем волю обстоятельствам, а они, подлые, нам.
— Ну хорошо… — Маргарита опять пристально посмотрела на меня своими бездонными глазами, а потом тряхнула золотистыми волосами, и я почувствовал, что, кажется, инцидент исчерпан. А почувствовав, подумал, что в свете последних событий времени на гадание на кофейной гуще у меня нет, и поэтому…
— Рита, — кротко сказал я. — Можно задам еще пару вопросов? Самых целомудренных и невинных, обещаю.
— Задавайте, — снизошла она. — Если уж без этого не можете, то задавайте. — И добавила: — Болтун!