Анастасия недоверчиво прищурилась:
— Нет.
— Что — нет?
— Да то! Врёте вы всё.
— Это почему же?! — изумился я.
Она вздохнула:
— Вы не похожи на человека, у которого есть дочь.
— Да-а?.. — Я был, признаться, малость ошарашен. — Но… может, она у меня внебрачная и я не видел ее целых пятнадцать лет?
Девушка махнула рукой:
— Бросьте заливать, я что, слепая?
Я ласково взял ее за подбородок, одновременно делая картинно-страшное лицо.
— По-моему, деточка, ты не слепая, а… слишком зрячая и не очень вежливая по отношению к старшим. Ну а что касается работы, то проще сказать, кем я не работаю. И вообще…
— И вообще, всё вы врёте, — вроде как даже грустно повторила она и вдруг слегка вздрогнула, устремив взгляд куда-то поверх моей головы.
Впрочем, почти тотчас ее большие карие глаза опять остановились на мне. Но я сразу почувствовал, что девушка вся напряглась и внутренне сжалась. И тогда я оглянулся…
Я оглянулся и увидел, что в противоположном углу кафе, бесцеремонно сдвинув два столика рядом, усаживается компания: две девчонки и четверо парней. Девчонки примерно одного возраста с Анастасией, а парни — чуть постарше, лет восемнадцати-девятнадцати. Кавалеры уже вываливали на столы то, что взяли за стойкой, и выставляли батарею бутылок. Машинально отметил, что там была и водка, и брезгливо поморщился — идиоты, в такую жару!
Повернувшись назад к Анастасии, я только было собрался прокомментировать жидкое меню этой гоп-компании, как неожиданно…
— Эй! — раздался громкий крик из того самого края кафе. — Чё расселась? А ну-ка сюда! Живо! — Голос был очень неприятный, ну а тон так просто хамский.
И представляете, услышав этот голос, дама моя опять вздрогнула, но на этот раз уже не слегка, а по-настоящему. А еще она побледнела.
— Кому сказал? — повторил "хам", и пусть меня повесят, — если не ей, Анастасии. А девчонки глупо и подленько захихикали.
Но вот дальнейшее… дальнейшее было еще любопытнее.
— Сволочь! — взвизгнула вдруг моя спутница и вскочила, опрокинув бюстом бокал. Шампанское разлилось по столу, а она вцепилась мне в руку: — Слушайте, ну что вы сидите?! Видите, он меня оскорбляет!
— Вижу, — кротко кивнул я и осторожно освободил руку. — Точнее — слышу.
Тонкие ноздри ее раздувались.
— Так чего ждете? Чтобы он продолжал оскорблять меня и дальше?
Знаете, боюсь быть понятым превратно, но тем не менее хочу сказать следующее: я медлил. Да-да, медлил, однако вовсе не потому, что боялся попортить из-за этой кнопки фасон своего лица. Что-то в этой сцене мне сильно не нравилось, и не из-за того, что назревал мордобой. Нет, было, было здесь что-то еще, сути чего я поначалу, кажется, не уловил, а потом… Улавливать что-либо потом было уже поздно.
— Дядя наложил в штанишки, — громко и четко, с отлично поставленной дикцией, словно примерный ученик на школьном концерте, проговорил "хам".
Я повернулся к ним.
— Ну и бздуна эта сучонка нашла! — буркнул другой, обритый под "ноль", и демонстративно харкнул на зеленую изгородь.
"Девушки" преувеличенно задорно захохотали.
А я, я наконец встал из-за стола.
Не буду описывать, как выглядела эта шпана. Нет-нет, совсем не столь угрожающе, как в основном выглядят в книго- и кинобоевиках порочные "крутые мальчики": непременно сплошь высокими, плечистыми и атлетически сложенными. Нет, это были обыкновенные ребята — не супермены, но в меру крепкие, не мастера, но, конечно же, тренированные. В общем, для обычной драки (как говорил когда-то один мой знакомый — "долбить жлобов на базаре") — вполне, но я-то не умею драться "обычно"…
Я просто подошел к ним, а они все (кроме, разумеется, тёлок) подошли ко мне. Первым хотел ударить меня "хам", однако первым у него не получилось, а вторым, уж извините, был я.
"Хам" мягко опустился на четвереньки и как в детской игре "в лошадку" очумело засеменил под столик справа, из-за которого моментально вскочила длинноногая молодая женщина в сверхкоротком воздушном платье. И я эту женщину прекрасно понимал: еще секунда, и бедняга заехал бы к ней между ног, как в конюшню.
Но слишком уж разевать рот по сторонам было некогда, и потому, когда первый друг "хама", лохматый, да еще с серьгой в левом ухе, занял место павшего соратника, ему я врезал от души. Не от всей, но достаточно, чтобы он врубился в металлический забор и зарылся головой в плющ. Если вы думаете, что я не люблю лохматых, то ошибаетесь. Я не люблю мужиков с серьгами, если, конечно, они не казаки, не цыгане и не папуасы — этим положено. Даже когда по телевизору показали Ринго Старра с серьгой в ухе, я ужасно расстроился — как будто он этой своей серьгой наплевал мне в самую душу. Потом, правда, успокоился — Ринго все-таки есть Ринго, с серьгой или без… Однако Маккартни-то их не носит. Значит, можно все же без этого.