И в какой-то момент я не выдержал. Увидев впереди ответвляющуюся от главного шоссе пыльную полоску грунтовки, поворачивающей вниз к морю, я взмолился:
— Давайте свернем, а? Еще пять минут — и мне конец, можно будет помещать в гербарий как какой-нибудь засохший папоротник! Или превращусь в мумию. Выбирайте сами — который вариант вам больше нравится?
Маргарита удивленно посмотрела на меня — занятая собственными мыслями, она не сразу поняла, про что речь.
— Это вы о чем? — недоуменно проговорила она, и я судорожно показал рукой на воду:
— Да вот об этом самом, о чем же еще! Конечно, вам, закаленным туземцам, любая жара по плечу, но мне уже, ей-ей, приходит каюк.
— Хотите искупаться?
Я бессильно уронил голову:
— Хочу, Маргарита Владимировна, и прямо сейчас, иначе будет поздно. И кстати, вон там, внизу, очень укромное и романтичное местечко — камни как скалы, и бухточка как залив, и непуганные чайки кругом. Сворачивайте, Маргарита Владимировна, сворачивайте!
Она сжалилась надо мной и замедлила скорость. Переваливаясь с бока на бок, "Мазда" осторожно поползла вниз и влево, а потом — вправо, спускаясь в небольшую, почти не заметную с шоссе долину, прибрежная часть которой была щедро усыпана мелкими и крупными, в два моих роста, валунами. Впрочем, для подхода к воде места было предостаточно.
Маргарита остановилась возле одного из буйных кустов, коими там и сям поросла каменистая, пополам с галькой, почва, и выключила мотор.
— Прошу, — сказала она. — Охлаждайтесь.
Я выпрыгнул на волю как радостный молодой козлик и поскакал к воде, успев, однако, галантно проблеять на скаку:
— А вы-ы-ы?
Она захлопнула дверцу машины и, приблизившись ко мне, уже стаскивающему правый носок, аккуратно присела рядом, подобрав под себя длинные, но не слишком загорелые ноги.
Героически борясь теперь уже с левым носком, я совершенно гуманно и целиком и полностью бескорыстно поинтересовался:
— Неужто не будете?
Она покачала головой:
— Не захватила купальник.
— Это заметно, — деликатно кивнул я носом в сторону ее полупрозрачной белоснежной блузки и добавил: — Я, между прочим, тоже. Ну и что? В этакую-то жару! Господи, Рита, отбросьте глупые условности… О! — хлопнул я себя по лбу. — Пардон, но только сейчас дошло — вы не умеете плавать? Ну поплещитесь немножко у бережка, вон за теми валунами.
Глаза Маргариты сверкнули. Не так чтобы очень уж сердито, но — сверкнули.
— Я умею плавать, — медленно и четко выговорила она. — Просто…
— Чёрт! — картинно всплеснул я могучими руками, переходя к снятию штанов. — Не обижайтесь, пожалуйста, но как же я сразу не догадался: вы небось вообразили, будто я собрался нарочно за вами подглядывать?
— Конечно, а разве нет?
— Конечно, нет. Нарочно — ни в коем разе.
— А нечаянно?
Я вздохнул как бурлак:
— От нечаянных случайностей, как и случайных нечаянностей, дорогая Рита, никто не застрахован. Клянусь, что не забьюсь в судорогах, не ослепну и не утону, если вас беспокоит именно это.
— Если бы только это, — снова покачала она головой и вдруг резко встала: — Отвернитесь!
— Чего? — вроде как не понял я.
— Ничего! Ныряйте, а я уж здесь, у бережка.
— Понял! — сказал я и смело шагнул в море. Потом, правда, оглянулся. — Но…
— Никаких "но", — сурово произнесла Маргарита. — И не вздумайте обернуться еще раз. — Однако, по-моему, она и сама не придавала серьезного значения суровости своего тона. А может быть, и придавала — кто их, женщин, разберет, верно?
— Хорошо, — пообещал я. — Стопроцентной гарантии дать, разумеется, не могу, но девяносто девять, кажется, потяну.
— Ныряйте, ныряйте, — повторила она, начиная медленно расстегивать пуговицы блузки, и я врезался в воду как торпеда.
Первые метров десять я проплыл под водой с закрытыми глазами, потом открыл их, но особого удовольствия при этом не получил. Есть люди, и многие мои знакомые в том числе, которые утверждают, что отлично видят в воде без маски. Однако себя я отнести к этим счастливчикам, увы, не мог. И сколько ни пыжился, сколько ни тренировался с самого детства — бесполезно: в воде, даже такой прозрачной, как морская, вся окружающая флора и фауна, а также камни и прочее всегда выглядело для меня в лучшем случае разноцветными пятнами. А потому никогда в жизни ни рыбу, ни раков, ни крабов, ни людей без маски я под водой не ловил.
Но довольно о ерунде. Я вынырнул на поверхность и, памятуя о заветном единственном проценте, немедля развернулся в сторону берега. И — вовремя: провыпендривался бы в свежих глубинах еще секунд пять, так ничего бы и не увидел.