Маргарита усмехнулась:
— Все равно похоже. Значит, вы даже импровизировали одинаково.
Я все еще не понимал, сердится она или нет, и на всякий случай сказал:
— Прости…
Но она, кажется, меня не слушала. Или — не слышала. И вдруг…
— Признайся… — тихо проговорила Маргарита. — Неужели ты и правда поверил?
— Чему? — нахмурился я.
Маргарита нервно сжала руки.
— Тому, что утром несла про меня эта шлюха!
Я покачал головой:
— А разве это важно?
Светлая тень шевельнулась.
— Не знаю…
А я и сам не знал. Не знал, поверил ли, и не знал, важно ли это для меня или нет…
Но вот одно я все-таки, кажется, знал совершенно точно: слова той проклятой бабы в простыне были мне очень и очень неприятны.
Занавес…
Глава семнадцатая
Наутро я дождался пробуждения Маргариты и попросил у нее разрешения воспользоваться машиной.
Разрешение в конечном итоге получил, однако далось это нелегко. Нет, не в смысле, что Маргарите было жалко машину. Не жалко, просто она снова хотела ехать со мной.
А вот я того не хотел. С меня было довольно, что вчера эта женщина стала свидетельницей событий, видеть которые ей ну никак не стоило. Она до сих пор смотрела на меня взглядом, выражение коего мне очень не нравилось, — но вчера-то все получилось случайно, моей инициативы там не было. Сегодня же, возможно, инициатива будет — и лучше если я буду один.
Короче, мне таки удалось убедить Маргариту остаться дома. Я вывел машину со двора и, закрывая ворота, увидел, что хозяйка ее стоит на крыльце и смотрит мне вслед как какая-нибудь Гвиневера на отправляющегося на войну короля Артура. Мелькнула неприятная мыслишка: а вдруг в мое отсутствие сюда возьмет да нагрянет некий весьма нежелательный сэр Ланцелот?
Но увы, я не имел права сидеть сложа руки — как говорится, волка ноги кормят. Дабы добраться до следующих, уже более важных и значительных звеньев той чёртовой цепи, которую я вознамерился размотать, действительно пора было засучив рукава браться за роль волка, охотника, но никак не жертвы. И охотника не случайного, как вчера и даже позавчера, а сознательного и умышленного. Как сегодня.
Итак, я поехал в город, сообразовываясь в своем движении со сведениями, которые получил от злючки Виктории. Ехал и думал: а спал ли с ней Серый, и если спал, то не здесь ли собака зарыта? И может, все гораздо проще и пошлее, нежели я предполагаю: узнав об измене подружки, оскорбленный ухажер вместе с приятелями убивает обидчика, а потом все четверо ударяются в бега…
Действительно, очень простая и многое объясняющая версия. Многое, но, к сожалению, не всё: недавние мои ночные и дневные приключения в эту версию не вписывались… Хотя, может, не тронь я первых двоих, ничего страшного и не случилось бы, покурили и спокойно разошлись по домам… Нет, подождите, были ведь еще и телефонные звонки — Маргарите и (коли не брешет) Вике, а в звонках — угрозы, и, судя по всему, отнюдь не малахольного дружка этой дрянной девчонки.
Пару раз я тормозил, уточняя у прохожих маршрут следования, и наконец остановился, не доезжая метров тридцати до сияющих свежей зеленой краской железных ворот, за которыми вроде и находились те самые "склады".
Я вышел на мостовую, закрыл машину и, закурив, скучающим шагом направился к воротам. Там немного постоял, дотягивая сигарету, потом постучал в дверь, запертую изнутри рядом с воротами.
Примерно с полминуты все было тихо. Наконец послышались шаги и скрежет отодвигаемого засова. Дверь приоткрылась, и я увидел невысокого, но почти квадратного человека — широченные плечи, мощные длинные руки, короткие толстые ноги и физиономия — впору пугать непослушных детей.
Все лицо этого типа было покрыто оспинами — так, словно ему в свое время не сделали прививки от этой уже экзотической болезни и он ее в конце концов где-то да подцепил. Маленький курносый нос вызывающе топорщился между бугристых щек, а чуть выше расположились узкие, близко посаженные глазки серо-голубоватого колера. Уши красавца были плотно пригнаны к голове, а губы казались заскорузлыми и обветренными навсегда. В общем, похоже, на протяжении жизни этого гоблина часто и много били по морде. Но конечно же, и сам он тоже бил по морде других много и часто: классический ходульный пример эдакого мафиозно-уркаганского кинозлодея. Но не слишком высокого ранга. Главари в кино обычно относительно утонченные и даже чуть ли не интеллигентные. А такие вот орангутанги — простые исполнители среднего и низового звена.