Рита не издала больше ни звука. Даже в темноте я видел вытаращенные глаза и сузившиеся зрачки, казалось, готовые, как у волчицы, вот-вот загореться зеленым огнем.
Наконец я просунул в недра гитары руку. Пошарил туда-сюда и…
— Есть… — сдавленно прошипел я. — Пёс побери, есть!..
Маргарита всплеснула руками:
— Что? Что?..
— Ничего. — Я извлек длань из резонатора гитары и театрально помахал ею в воздухе: — Ничего, кроме… — И разжал кулак — на ладони лежала картонная коробочка из-под скрепок.
— Господи… — еле слышно проговорила Маргарита. — И она… она все это время была здесь?!
— Как видишь. Да-а, думаю, не только ты производила в доме обыск, и просто удивительно, что никто ее не нашел.
Припухшие губы ее дрожали, а в глазах действительно зажглись огоньки.
— Но как… Откуда т ы узнал?
Каюсь, в первый момент мной овладело искушение представить дело таким образом, будто я обнаружил загадочный тайник одной лишь мощью незаурядного интеллекта, но на столь дешевую стебнину просто не хватило ни сил, ни совести.
Я утер со лба капли пота и позорным каркающим тенорком проблеял:
— Откуда? От верблюда! — Но тут же спохватился: — Прости. Мы с Серёгой еще в розовом отрочестве прятали в гитарах от матерей бог знает что.
Положив инструмент на диван, я встал и подошел к столу. Маргарита как тень проследовала за мной, точно опасаясь, что я убегу, и вроде бы нежно обвила руками, расположив мой левый бок аккурат промеж своих грудей. Очень, очень трогательно.
— Пардон, дарлинг.1 — Я осторожно высвободил бок и взял со стола зажигалку. Потом открыл коробочку, вытряхнул ее содержимое на ладонь… Чёрт, о н о! Честное слово — о н о!..
А Маргариту трясло как в лихорадке.
— Ну же! Чего ты ждешь?!
— Благоприятного расположения звезд, милая, — попытался пошутить я, однако у самого вдруг задребезжали коленки и участилось сердцебиение. — Ладно. Всё. Итак: раз, два, три — ёлочка, гори!
…Н-да, хреновый вышел бы из меня Дед Мороз, надумай я когда-нибудь промышлять этим ремеслом.
Нет, ёлочка-то, то есть, зажигалка загорелась, но вот результат…
В моей руке мирно покоилась оправа перстня.
Одна.
Без камня.
То же, что я только и сумел выдавить из себя в тот драматичный момент, помещать здесь не стоит из соображений цензуры.
Впрочем, Маргарита не сумела выдавить даже и этого.
Естественно.
Она — женщина.
Не глядя друг на друга, потерянные и опустошенные как после полосы препятствий, мы поплелись обратно в спальню. Мысли в голове моей прыгали словно безумные лягушки, но одна лягушка неожиданно успокоилась.
Маргарита уже ступила на лестницу, когда я внезапно сказал:
— Мне надо позвонить.
Она безучастно махнула рукой:
— Звони.
Я вошел в зал и приблизился к столику, на котором стоял псевдостаринный и псевдороскошный аппарат (давно хотел попробовать — болванка или правда работает). Присел на стул и нажал кнопку светильника.
Рядом с аппаратом лежал раскрытый городской телефонный справочник. Справочник — это даже громко сказано, так, брошюрка. Каков город, таков и справочник.
Сняв с рогатых рычагов массивную перламутровую трубку и собравшись уже было набрать номер, я вдруг застыл как жена Лота…
Но застыл я не весь. Не застыли глаза. Они двигались. Они — читали. Читали адрес и номер телефона. Номер, который сообщила мне Алла, и адрес, который она мне не сообщила, но который все равно был мне знаком.
Адрес, по которому я вчера нашел и оставил.
Нашел — человека с вязальной спицей в боку.
И оставил — другого, без спицы…
Резонный вопрос: а почему на глаза мне попалась именно эта строчка? Да потому, что она была отмечена резким росчерком ногтя.
Длинного и твердого ногтя.
Маргариты?..
Звонить я начал только минут через десять. И сделал не один звонок, а несколько. В том числе два междугородних. Когда вернулся в спальню, Маргарита уже спала. Или делала вид, что спала.
Я галантно потряс ее за плечо:
— Эй!
Она открыла глаза:
— Не надо, я сейчас не могу…
— Сам сейчас не могу, — успокоил я. — Милая, где оправа?
Она пробормотала:
— На столе.
Я нашел оправу и сунул в ящик стола. Потом снова подошел к Маргарите, которая смотрела на меня отсутствующим взглядом.
— Послушай, — сказал я, — мне необходимо ненадолго отлучиться.
Она демонстративно зевнула.
— Ну и отлучайся, раз необходимо.