- Я могу вообще с вами не разговаривать! - запальчиво крикнул Кравцов ему вслед.
Дохнуло жаром. Кравцов расстегнул мокрую рубашку. Изумленно смотрел он на бегущую тускло-черную поверхность. "Ну и пусть! - думал он. - Пусть они что хотят, то и делают. В конце концов, это не мое дело. Моя специальность - бурение скважин. Черт, он уже до неба достает. Не выдержит собственной тяжести, рухнет же... Ну и пусть... Мне-то что... Я не ученый, я инженер, мое дело бурить, а не..."
Али-Овсад, стоявший рядом, взял бинокль у него из рук и посмотрел на столб.
- Наверно, он железный, - сказал Али-Овсад. - Надо его резать. Наверно, хорошая сталь - зачем пропадает? Резать надо. Иди спроси Брамульяна.
- Кого, кого?
- Ты что, Брамульяна не знаешь?
Из радиорубки вышли Штамм и Брамулья. Австрийский геолог вытирал платком лицо и шею, он позволил себе расстегнуть пиджак на одну пуговицу. Уилл говорил ему что-то, австриец упрямо мотал головой, не соглашался.
Кравцов подошел к ним и, прервав разговор, сказал самым официальным тоном, на какой только был способен:
- Господин Брамулья, я считаю необходимым немедленно начать резать столб.
Чилиец повернул к нему потное рыхлое лицо, глаза у него были, как две черные сливы.
- Чем? - выкрикнул он. - Чем, я спрашиваю, вы будете резать? Если плазменный резак не берет даже трубы...
- ФКН срежет его как бритвой, - сказал Кравцов. - Я готов немедленно приступить к...
- Он готов приступить! Вы слышали. Штамм? Он готов полезть в это дьявольское пекло! Я не разрешаю приближаться к столбу!
- Господин Кравцов, - ровным голосом сказал Штамм, - пока не будет выяснена природа явления, мы не имеем права рисковать...
- Но для выяснения природы явления надо хотя бы иметь образец вещества, не так ли?
Зной становился нестерпимым, палуба вибрировала под ногами, у Брамульи дрожал тройной подбородок. Бурильщики из всех четырех бригад жались к бортовому ограждению, не слышно было обычных шуток и смеха, многие прислушивались к разговору геологов и инженеров.
- У меня раскалывается голова! Я не могу держать людей здесь, на плоту. Я не знаю, что будет дальше! - Брамулья говорил беспрерывно, так ему было немного легче. - Мадонна, где "Фукуока-мару"? Почему эти японцы вечно запаздывают? Почему все должно было свалиться на голову Мигеля Брамульи!
- Он свалится, - резко сказал Кравцов. - Он обязательно свалится на вашу голову, сеньор Брамулья, если вы будете причитать вместо того, чтобы действовать.
- Что вы от меня хотите? - закричал Брамулья, выкатывая глаза из орбит.
- У нас есть жаростойкие костюмы. Разрешите мне...
- Не разрешаю!
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
Тут подошел долговязый Джим Паркинсон, голый по пояс. Он притронулся кончиком пальца к целлулоидному козырьку.
- Сэр, - сказал он Кравцову, - я хотел, чтобы вы знали. Если вам разрешат резать эту чертову свечку, то я к вашим услугам.
Рослый румын выдвинулся из-за плеча Джима, гулко кашлянул и сказал на ломаном русском, что и он готов и его ребята тоже.
- Они все посходили с ума! - вскричал Брамулья. - Штамм, что вы скажете им в ответ?
- Я скажу, что элементарные правила безопасности требуют соблюдать крайнюю осторожность. - Штамм отстегнул еще одну пуговицу.
- А вы, Макферсон? Почему вы молчите, ради всех святых?!
- Можно попробовать, - сказал Уилл, глядя в сторону. - Может быть, удастся отхватить кусочек для анализа.
- А кто будет отвечать, если...
- Насколько я понимаю, вы их не посылаете, Брамулья. Они вызвались добровольно.
И Брамулья сдался.
- Попробуйте, сеньор Кравцов, - сказал он, страдальчески вздернув брови. - Попробуйте. Только, умоляю вас, будьте осторожны.
- Я буду крайне осторожен. - Кравцов, повеселев, зашагал к складу.
За ним увязался Али-Овсад.
- Ай балам [сыночек (азерб.)], куда бежишь?
- Буду резать столб!
- Я с тобой.
Мастер смотрел, как Кравцов расшвыривает на стеллажах склада спецодежду и инструмент, и приговаривал нараспев:
- Ты еще молодо-ой. Мама-папа здесь не-ет. Профсоюз здесь не-ет. Кроме Али-Овсад за тобой смотреть - не-ет...
14
Пятеро в жароупорных скафандрах медленно шли к середине плота. Грубая стеклоткань топорщилась и гремела, как жесть. Они шли, толкая перед собой тележку с фотоквантовой установкой, тележка мирно катилась по рельсам. Кравцов сквозь стекло герметичного шлема в упор смотрел па приближающийся столб.
"Пускай у него температура триста градусов, - размышлял он. - Ну, пятьсот. Больше - вряд ли, его здорово охлаждает толща воды, сквозь которую он прет... Конечно, фотоквантовый луч должен взять. Обязательно возьмет... Перерезать бы... Нет, нельзя: неизвестно, как он упадет... Но кусочек мы от него отхватим".
Вблизи столба рваные стальные листы палубы корежились, ходили под ногами. Кравцов жестом велел товарищам остановиться. Завороженно они смотрели на бегущую тускло-черную оплавленную поверхность. Столб то суживался, и тогда вокруг него образовывался промежуток, куда свободно мог провалиться человек, то вдруг разбухал, подхватывал рваные края настила и, скрежеща, отгибал их кверху.
- Устанавливайте, - сказал Кравцов, и ларингофон, прижатый к горлу, донес его голос в шлемофоны товарищей.
Чулков, Джим Паркинсон и рослый румын по имени Георги сняли с тележки моток проводов, размотали водяные шланги охлаждения и подвели их к палубному стояку. Затем они осторожно приблизились метров на десять к столбу, закрепили направляющую штангу на треноге и подключили провода.
Кравцов встал у пульта рубинового концентратора.
- Внимание - включаю! - крикнул он.
Прибор показал, что излучатель выбросил невидимую тончайшую нить света страшной, концентрированной силы.
Но столб по-прежнему бежал вверх, его черная оплавленная поверхность была неуязвима, только клочья пара заклубились еще сильнее.
Кравцов подскочил к монтажникам и сам схватился за рукоять излучателя. Он повел луч наискось по столбу. Черное вещество не поддавалось. Было похоже, что луч тонул в нем или... или искривлялся.
- Попробуем ближе, сэр, - сказал Джим.
Кравцов выключил установку. Он был зол, очень зол.