В поле его зрения вплыли другие призраки. Человеческие силуэты.
Он вздрогнул при виде незнакомцев из-за смутного инстинкта бежать или броситься в бой, и он не мог сразу сообразить, что вызвало такую реакцию. Причина крылась в тлеющем воспоминании, которое растворилось, прежде чем он сумел за него ухватиться. Это его обеспокоило.
Робоманипулятор пододвинулся ближе, протягивая бутылку прозрачной жидкости, и он потянулся ей навстречу, пропуская насадку под губу. Прохладная свежая вода смочила его пересохшее горло, оставив лекарственный привкус на языке. Он как будто пил воду впервые за сотни лет, и какое-то время он просто наслаждался приятным ощущением.
А потом течение воды воскресило другое воспоминание. Внезапно он начал тонуть в ледяной солёной воде, холод наполнял его горло и лёгкие, чудовищная сила сдавливала его гигантской рукой. Он поперхнулся, выплюнул воду, задыхаясь, захлёбываясь рвотой, и рванул вперёд. Какие-то прикреплённые к сенсорам на его горле и груди провода натянулись, какие-то оторвались, обрушив на мониторы у изголовья кровати противоречившие друг другу сигналы.
Его накрыла волна паники, под бешеным напором которой пала его воля. Он узнал хватку смерти, он точно знал, что это она, потому что он её уже чувствовал, и не один раз.
Первый раз она была котлом, полном лезвий и пламени, которые рвали его на куски изнутри и снаружи, изменив его навсегда. Он выкарабкался. Чудом.
Во второй раз она была холодом, грозившим раздавить его, не оставив от него и следа.
Теперь он начал вспоминать. Воспоминания приходили не чёткой цепочкой событий, секунда за секундой, а вспышками бессвязных сцен, хаотичным набором ослепляющих, болезненных моментов, сцепленных между собой, как жемчужины на нити.
Рёв металла, продавливаемого колоссальной массой арктического океана. Пронзительные крики сумасшедших и умирающих. Громовые удары его угасающего пульса. Копья света, пронзающие прозрачные бурные воды. И кошмарное осознание, полная уверенность в том, что он умрёт здесь и никто не сможет этого предотвратить.
У него медленно выкристаллизовалась мысль: «Я должен был умереть».
Его искусственные глаза приспособились к обстановке; по мере того как возрастало разрешение изображения, цвета комнаты менялись. Нырнув на глубины сознания в обход всех страхов, он нашёл стальную непоколебимость, которая его не оставила. Он уцепился за это чувство.
Следующий вдох дался ему с трудом, но зато он был осознанным. Он взял контроль над сбивчивым дыханием и сосредоточился на успокоении бешеного пульса. Как только его сердцебиение замедлилось, иконка, которая мигала с тревожным сообщением в углу поля его зрения, погасла. У него проступил пот, и он с усилием сглотнул слюну.
— Я помню море. — Это были первые его слова за месяцы. — Холод.
— Тебе очень повезло, что ты выжил, — сказал другой голос. На сей раз говорил мужчина, с акцентом, в котором слышалась северо-западная картавость, тогда как у женщины акцент больше походил на южный. Эти выводы он делал на автомате, по давней закоренелой привычке выискивая в словах собеседников информацию, хоть какие-то зацепки.
Он снова моргнул, и теперь он видел их отчётливее: среднего роста женщину с белым шарфом, обвязанным вокруг загорелого лица, и бледного изнурённого мужчину. Оба носили докторские халаты и держали в руке по цифровому планшету. За их спинами парил на тихо жужжавших пропеллерах дрон размером с бейсбольный мяч, который снимал всё в комнате на камеру с голубым объективом.
Женщина заговорила с отстранённой профессиональной улыбкой:
— Ты уже был клинически мёртв, когда тебя выудили из океана. Но холод воды и твой «Страж RX» удерживали тебя в состоянии, из которого тебя ещё можно было вернуть в мир живых. И тебя спасли.
— Очень многим повезло гораздо меньше, — сказал мужчина с ощутимым упрёком.
Не зная, что ответить, он откинулся на матрас и оттолкнул бутылку. Его мысли всё ещё блуждали и перемешивались, и когда он закрывал глаза, он видел лишь поток бессвязных обрывков, которые никак не выстраивались во внятном порядке. Он снова посмотрел на свои руки: два идентичных чёрных протеза, которые крепились к его плечам. Когда-то они были гладкими, отполированными, но сейчас они были испещрены царапинами и впадинами. Он пытался вспомнить себя до установки этих протезов, но пока что на месте воспоминаний о руках из плоти и крови зияла дыра.
Коснувшись обнажённой груди, он наткнулся на шрамы, но снова не нашёл связанных с ними воспоминаний. Ему казалось, что натуральная часть его тела была такой же искусственной, как протезы из металла и пластика.