Квазя стал пафосным и манерным после успеха на ниве живописи. Он купил берет художника и повязал на шею галстук. Пил дорогое виски и курил гавайские сигары. Его часто видели в парке, гуляющим со своей деревянной ногой и без пальца на руке. Отсутствие конечностей не пугало Квазика, а придавало уверенности, делало его исключительным и своеобразным. Колоритный калека с сигарой в гнилых зубах и в модной европейской одежде вызывал уважение на улицах протухшего городишки. И на аллее Большевич уже не стоял – он стал птицей высокого полёта. Давно ушёл и от Рублюка – денег хватало.
Квазя продолжал рисовать в своей мастерской картины, насыщая их предметами и образами из своей темной жизни в училище, общежитии – квадратные коридоры смрадной общаги переходили в зловонный буфет, перпендикулярные лица посетителей бара, лежащих возле параллельного туалета, обрывки названий алкогольных продуктов…
Никто не мог понять, что изображено на полотне – знал только Квазимир. Искаженный мир, пропущенный через кубопризму – вот, что располагалось на холстах Большевича.
Однако Квазя никогда не забывал Абрамовича. Все помыслы были устремлены в сторону мецената и кутилы Яшки. Данный проходимец и спекулянт вытянул его из трущоб, посадил в космолет и отправил в счастливое путешествие. Он обеспечил его безбедное житие. Встреча с Яшей была всегда ожидаемой, ведь за ней следовало богатство и насыщение.
Вот и теперь Квазя грезил очередным приездом Абрамовича за его живописными работами. Он обустроил свое жилище в стиле кубофотуризма, дабы создать соответствующую своим холстам атмосферу и еще больше понравится Якову. Теперь в комнатах квартиры-студии все вещи, мебель стали напоминать квадратно-параллельный мир, подобный тому, что можно было усмотреть-угадать в ”Композиции №1”, ”Композиции №2”. Всякий приходящий в гости к Квазе, а таких можно было сосчитать на пальцах одной руки, попадал в мир фантасмагории и небывалой нереальности – кровати и шкафы стояли в неестественных положениях, полки и тумбы находились в нелогичных местах, верх и низ предметов квартиры перепутаны и т.д. Таким чудесным образом обустроив свои кабинеты, Квазя решил удивить Абрамовича и тем самым вынудить его купить еще больше своих произведений.
Большевич решил напустить на себя таинственности и недосказанности, чтобы создать вокруг себя и картин загадку и мистику. Творя свой потусторонний образ, он превратился в субъект неземного мира. Менял несколько раз фамилию и имя, называя себя какими-то непонятными словами, а порой и буквами. Делал себе странный макияж, надевал парики и перчатки на шесть пальцев. Поведение на улице было нелогично, общение с людьми непредсказуемо.
Таким встретил Квазика Абрамович, внезапно примчавшись с очередного разгула-пиршенства. Якова сильно не впечатлил новый образ своего подопечного – его интересовали картины, а не сумасбродный и идиотский вид Квази. Вновь созданные полотна под названиями ”Буфет на закате”, “Комната студента” к сожалению не понравились меценату-пропойце, и он укатил в очередные путешествия-шабаши, оставив живописца у своих невостребованных работ-посмешищ, коими они являлись на самом деле.
От отчаяния и своей очередной бессмысленности, с обезумевшими от безысходности глазами Квазик спрыгнул с третьего этажа, поломав оставшуюся ногу и в конце концов ее лишившись в хирургических кабинетах врачей-эскулапов. Данное событие развеселило творца-идиота, его улыбка стала еще более полоумной. А вот энергия живописца резко увеличилась и изысканно отобразилась на очередных чудохолстах-парадоксах – “Туалет на восходе” и “Пьяный учитель ” были немедленно куплены Абрамовичем.
Квазя ездил на каком-то кибер-мото-самокате по улицам городка без ног, пальца руки, представляя собой карнавальное или ярмарочное существо из мира зазеркалья. При этом счёт в банке Большевича распух до вселенских масштабов. Он мог себе позволить слишком много и надолго, но по каким-то причинам не делал это.
Вскоре бизнес-проект “Большевич – Абрамович” с причинно-следственной связью “утраченная конечность-шедевр” развился до того, что Квазя остался с одной рукой и на ней был только один палец с одной фалангой. К сожалению участников союза, у Квазимира ничего больше не осталось, кроме…
Большевич заказал у местного механика несложное устройство. Подложив под него последнее полотно своей жизни-недоразумения, он отдал свою голову улыбающейся гильотине и искусству понятному избранным. Кровь Квазика на холсте загадочно локализовалась в правильный треугольник, а Абрамович, обнаруживший через некоторое время весь этот кошмар-творчество, застал треугольник уже черного цвета. Так родился вневременной шедевр на все века ”Чёрный треугольник”, который покорил мир.