Что? Распоряжения? Чепуха какая-то! Он что, всерьез верит, что я — Великая Волшебница? Зачем, ну зачем я вылезла из постели сегодня утром? Зачем я вообще восемнадцать лет засыпала, просыпалась? Чтобы со мной сыграли такую шутку? Но ведь надо что-то сказать оддлингу. Он ждет. Ведь это его работа…
К несчастью, ничего толкового в голову не приходило.
— Позвольте, я принесу воды — вы умоетесь, а потом позавтракаете, — предложил он. — Вы, наверное, голодны.
Голодна? Да, она не отказалась бы съесть что-нибудь вкусненькое, но уместно ли это? Как-то все не вяжется… Бред, безусловно, бред.
Она пустыми глазами глядела на Даматоля, потом выражение их изменилось, словно до нее только теперь дошел смысл сказанного.
— Спасибо, Даматоль, это было бы замечательно.
Оддлинг приготовил простую еду, потом проводил ее в маленькую уютную комнату, где стояла узкая кровать. Она прилегла и сразу заснула. Проснулась в полдень… Возле кровати был сервирован столик — тоже все просто, вкусно, обильно. Харамис ела с аппетитом, с удовольствием жевала каждый кусочек. Потом пошла разыскивать Даматоля.
Он находился в комнате Бины. Кровать ее, к удивлению Харамис, оказалась пуста.
— Ты уже похоронил ее? — спросила она слугу. — Я бы могла помочь.
— Нечего было хоронить, — ответил оддлинг. — Вы разве не помните? Нет? Мне показалось, вы обратили внимание. Плоть, в которой заключался дух Бины, превратилась в пыль. Это случилось сразу, как только вы вышли…
Харамис внимательнее вгляделась в ложе Великой Волшебницы. Легкий желтоватый налет на подушке действительно сохранял форму человеческой головы.
— Где корона Рувенды? — спросила принцесса.
Даматоль опять направился к шкафу, вытащил оттуда узел и передал его Харамис,, Она развернула материю — слава Богу, корона цела и невредима.
— Я приготовил специальный баул для нее, — сказал Даматоль и поспешил из комнаты.
Харамис прикинула, что бы еще сделать, но так ничего и не придумала. В это время вернулся Даматоль — в руках он держал небольшой продолговатый кожаный сундучок с выпуклой крышкой. Очевидно, он заранее подготовился к ее отъезду. Вызвал ламмергейера… Тут до нее дошло, что ему тоже придется покинуть дом.
— Даматоль, а тебе есть куда пойти? Он кивнул.
— За мной приедет родственник. Это уже обговорено. Осталось только исполнить одно, последнее дело.
Он подобрал плащ Великой Волшебницы, сложил его и сунул в баул, где лежала королевская корона.
— Зачем мне это? — спросила Харамис, когда они вышли на улицу. К сожалению, она уже знала ответ на этот вопрос.
— Потому что отныне он принадлежит вам, Белая Дама. А теперь прощайте…
Поднявшийся ветер закрыл ей волосами лицо. Она подняла голову — в небе собирались облака. Завтра канун Праздника Трех Лун.
Хилуро вынырнул из-за туч и камнем упал вниз. Над самой верхушкой крепостной башни он расправил крылья и спланировал прямо к подъемному мосту.
Куда мы летим, Белая Дама?
— Не называй меня так, — тихо попросила Харамис. — Пока не называй… — уже совсем шепотом добавила она.
Принцесса влезла по крылу на спину гигантской птицы, пристроила кожаный сундучок, и Хилуро взмыл к облакам.
ГЛАВА 42
Король Волтрик и Зеленый Голос стояли у парапета на верхней площадке главной наблюдательной башни. Густые облака висели так низко, что почти скрывали флагшток с развевающимся на нем знаменем Лаборнока. Казалось, рукой можно достать до стремительно несущейся над головами туманной завесы. Внизу, во внешнем дворе, и в узких городских переулках стояла гулкая, вязкая тишина. Странное для полудня, для поры самой напряженной работы безмолвие! Только откуда-то справа доносились басовитые удары — кто-то размеренно колотил молотом по наковальне. Это постоянство, четкая последовательность ударов выводили из себя — никакой кузнец не может с такими интервалами стучать по заготовке. Словно кто-то нарочно созывал духов Тьмы потешиться, разгуляться в канун Праздника Трех Лун.
— Значит, завтра наступает этот мерзкий праздник? — спросил король и машинально передернул плечами. Его знобило — он поплотнее укутался в плащ. — Это в его честь побитые рувендиане увиливают от работы? Добрая половина населения и дворцовой прислуги заявили, что страдают от лихорадки и не могут встать с постели. Те же, кто вышел, бездельничают. Или на них на всех действительно напала слабость? Никто ничего не может поднять…
— Что-то витает в воздухе… — признался Голос. — Такое… — Он повертел пальцами. — Определенно, не пройдет и нескольких часов, как вновь разразится жуткая гроза.
— Я не о том, — фыркнул король. — Дураку ясно, что готовится какая-то гнусность. Мне казалось, ты в курсе, что за каша здесь заваривается, а ты мне все про бури рассказываешь.
Зеленый Голос пониже надвинул капюшон и, поклонившись, сказал:
— Ваше величество, скоро сюда должен прибыть всемогущий маг. Он обрисует вам ситуацию и ответит на все ваши вопросы. Мне самому мало что известно, но уверяю вас — ничего серьезного не случилось.
Король сухо рассмеялся — вернее, выдавил из себя надтреснутый смешок, резко повернулся и прошелся вдоль парапета. Постоял около флагштока, пристально вглядываясь в зелень джунглей, что лежали к северу от Цитадели. Несмотря на пасмурную погоду, луга, перелески и — далее — густая поросль леса сегодня были по особенному нарядны, отливали приятным глазу густо-изумрудным блеском. И запах — сладковатый, болотный — был заметно крепче, чем обычно.
С природой, как и с людьми, творилось что-то непонятное. Откуда эта обильно косящая людей лихорадка? Почему так грозно несутся тучи? Почему так неестественно ярки пейзажи за рекой? Кто, наконец, с выматывающим душу упрямством колотит и колотит по железу? Что за адский кузнец испытывает их терпение?
— Значит, говоришь, ничего серьезного не происходит? — задумчиво спросил он. — Говоришь, скоро будет буря? Тогда почему, черт тебя побери, маг приказал отозвать практически все гарнизоны, почему вся армия должна оставить страну, сосредоточиться в Цитадели, более того, готовиться к решающей битве?
— Простые меры предосторожности…
— Лжешь! Вы оба лжете! Вы уже успели вступить в сговор, предатели! — Король схватил помощника колдуна за плечо и одной рукой принялся трясти его так, что у того зубы застучали. — Они явились по мою душу, эти три колдуньи-принцессы! Что, подлец, разве не так? Я давным-давно мог уехать в Дероргуилу и отсиживаться там в безопасности, но вы оба уверили меня, 'что все идет как надо. Что нет никакого повода для тревоги! Нет никакого повода, слизняк? Где эти девки, где их талисманы? Я вывел вас на чистую воду — они, как и говорилось в предсказании, явились сюда, чтобы погубить меня.
— Нет, великий король!
— Я попал в ловушку! — заорал Волтрик. — И по чьей же милости? Не по вашей ли? О, всемогущий Зото, будь добр ко мне. Воины возненавидели меня, когда узнали, что им придемся отсиживаться в этой чертовой дыре весь сезон дождей. Рыцари сходят с ума от безделья, дни и ночи пьют, не дают прохода женщинам. Никто не желает служить мне, только трусы, идиоты и хитроумные ловкачи, которые ждут не дождутся, когда эти ведьмы разделаются со мной. Они вмиг подхватят свалившуюся корону.
Зеленый Голос рухнул на колени и, воздев руки к мрачному, скрытому облаками небу, отчаянно закричал:
— Вовсе нет, ваше величество, вовсе нет! Сейчас сюда прибудет всемогущий маг — он все объяснит.
— Если он прибудет! — продолжал греметь Волтрик. Он выхватил короткий меч и с силой прижал его плашмя к носу своего собеседника. Лицо того исказилось от боли. — Но если он не появится, тогда ты, ублюдок, простишься со своей головой. Я же завтра утром постараюсь выбраться из этой выгребной ямы. Лучше рискнуть и встретить опасность в поле, чем сидеть и дожидаться, пока меня, как глупого панчака, поведут на бойню.
Он с силой ударил ногой слугу, и тот растянулся на каменных плитах.
В этот миг с небес донесся крик, напоминающий звук исполинской боевой трубы.
Волтрик отшатнулся, прикрыл лицо руками, потом, по-видимому, справившись с испугом, обернулся на торжествующий призыв. Звук повторился, и из лохматых сизых туч вывалилась гигантская птица, спланировала точно на площадку башни… Когти ее, вцепившиеся в парапет, казалось, способны в мгновение ока разметать древнюю каменную кладку. Из-за головы удивительной птицы выглянул Орогастус и учтиво поклонился королю.