В начале 1861 года южные штаты один за другим заявили о своём выходе из состава Соединённых Штатов. В феврале рабовладельцы создали новое государство «Конфедеративные Штаты Америки» с целью сохранить и распространить рабство на вечные времена. 12 апреля пушки южан обстреляли Форт Самтер в гавани Чарлстона. Через два дня президент Линкольн объявил о наборе семидесяти пяти тысяч человек в армию, чтобы покончить с мятежом, который плантаторы называли «второй войной за независимость».
Началась гражданская война.
Бэйтс пришёл в типографию прощаться с товарищами в первые же дни войны. Военная форма сидела на нём мешковато. Он переступал с ноги на ногу, словно никак не мог привыкнуть к неуклюжим солдатским сапогам.
— Желаю успеха, Бэйтс! — сказал ему Вендовер. — Возвращайтесь генералом! Вперёд на Юг, к победе!
Бэйтс притронулся пальцами к козырьку.
— Жаль, сэр, — промолвил Рагглс, — очень жаль, что цветных не берут в солдаты!
Редактор улыбнулся.
— Вам не о чём беспокоиться, Рагглс, — сказал он. — Это война белых. Ступайте-ка на своё место у входной двери.
И он исчез за дверью кабинета.
— Прощай, Рагглс, — сказал Бэйтс негру-швейцару. — Позаботься о моей жене.
— Всё сделаю, что смогу, мистер Бэйтс. Тяжело, конечно, расставаться…
— Я рад, Рагглс. Честное слово, рад! Я больше не могу сидеть, слушать, смотреть и думать. Всё это уж очень затянулось, как в сухое лето. Вот наконец дождь! Слава богу!
— Дождя ещё нет, мистер Бэйтс, — задумчиво сказал Рагглс. — Я от всей души желаю вам уцелеть. Это не такая страна, мистер Бэйтс, где всё решается сразу. Здесь всё затягивается. Зато уж если гроза, так втрое сильнее, чем в Европе. Помогай вам бог!
Когда они ушли, Вендовер перегнулся через железные перила и крикнул в наборную:
— По местам! Иенсен, на первую полосу, крупно: «Это война белых!»
Вечером барабаны грохотали на Бродвее. Добровольческий полк покидал Нью-Йорк. Однообразные, угрюмые дома казались дворцами в свете факелов. Ветерок шевелил бесчисленные звёздно-полосатые флаги и ленты, свисавшие со стен, с балконов, из окон. По широкой, непривычно пустой улице гулко топали солдатские сапоги и штыки плыли светлой лавиной над морем синих мундиров.
— Вперёд на Юг! — кричали в толпе, поднимая факелы.
Дамы махали платками, цилиндры, котелки и шляпы взлетали вверх гроздьями. Мальчишки, забравшиеся на крыши омнибусов, пели песню о Джоне Брауне:
— Прекратить! — крикнул им полицейский, грозя дубинкой. — Эта песня запрещена!
Рагглс всматривался в лица. Вот они! Молодцы-пехотинцы надели на штыки букеты цветов. Бэйтс шёл улыбаясь.
— Да, он рад, — пробормотал Рагглс. — Ну что ж, счастливый путь! Пусть он так же придёт обратно.
Повсюду организовались военные клубы, где шло обучение строю и стрельбе. В Нью-Йорке негры тоже организовали клуб. Занимались они на площадке позади церкви, в которой не раз происходили митинги аболиционистов. Вместо ружей у них были огородные лопаты и шесты для белья.
На третий день строевых занятий возле церкви появилась полиция. Сержант долго и сосредоточенно рассматривал обучающихся, потом решительно кивнул головой и двинулся вперёд. Проходя мимо церковной паперти, он набожно снял на минуту свою форменную фуражку.
— Парни, кончайте эту чепуху! — сказал он.
— Какую чепуху, сэр? — возмутился Рагглс. — Мы хотим хорошо научиться пользоваться оружием, чтобы помочь родине, когда она позовёт нас.
— Родина не зовёт вас, — сухо сказал сержант. — Прекратите эту чепуху и займитесь своими делами. Представителям чёрной расы запрещено обучаться военному делу.
Он сделал рукой жест, обозначающий «никаких возражений», и скрестил руки на груди.
— Благодарю вас, сэр, — язвительно проговорил Рагглс, — благодарю вас за то, что вы называете нас представителями чёрной расы, а не просто черномазыми! Это сильно меняет дело, не так ли?..
Клуб пришлось распустить.
В это время в южных штатах горели усадьбы, подожжённые неграми. Тысячи чёрных бежали через фронт в надежде получить из рук янки предмет, который они считали священным, — винтовку. Но винтовок им не давали.