— Я и забыла предупредить тебя, Дэви, что я ухожу на войну.
Дэви отшатнулся и посмотрел на неё удивлённо. Лицо у него помрачнело.
— Вовсе нет, — сказал он, — это я иду на войну, Джейн.
— Значит, мы идём вместе.
— Откуда ты это взяла, Джейн Кимбс? — спросил Дэви. — На войне тебе нечего делать.
— Я буду служить в госпитале.
— Там кровь и смерть.
Джейн прикусила губу.
— Ты ничего не видишь, Дэви, — проговорила она после минутного молчания. — Ты не думал обо мне все эти годы?
— Джейн!
— Молчи, Дэви! Гарриет признаёт, что я солдатка. Я и пойду с солдатами. Гарриет лучше меня знает, чем ты.
— Ты думаешь?
— Да, Дэви, я думаю даже, что Гарриет иногда меня боится…
Дэви попробовал улыбнуться, но улыбка у него не получилась.
— Джейн, — сказал он, — ты любишь меня?
Джейн утвердительно кивнула головой.
— Тогда ты не поедешь.
— Нет, Дэви, я поеду.
Дэви внимательно всматривался в её лицо.
Кто знает, что на уме у этой Джейн? Откуда у неё эта манера неожиданно хмурить брови и отводить глаза? И голос у неё стал отрывистый и хрипловатый. А ведь когда-то она говорила так ясно, плавно, застенчиво.
— Гарриет приедет, — сказал Дэви. — Она ведь всё понимает, мы поговорим с ней.
— Хорошо, — ответила Джейн, — хотя и Гарриет не всё понимает. Она не поедет на войну…
На следующий день пришло письмо из Бостона, от Дугласа.
Дуглас писал, что Гарриет не приедет. Она отправилась на войну на борту фрегата «Атлантик».
«Получат свободу отныне и навсегда»
Пронзительные крики чаек, вздохи прибоя, белая кайма пены, вспыхивающая и угасающая на золотом песке. Запах магнолий и жасмина. Яркая зелень низкорослых пальм. Тёплый, мягкий песок, в который приятно погрузить ноги в конце солнечного дня. И сразу наступает ночь, и на тёмное небо поднимается блестящий серп месяца. Это не такой месяц, как на Севере, — он не туманный, не печальный, не задумчивый. Он похож на лезвие сабли, режущее чёрные лёгкие облачка. Серебряный свет льётся на болотные кипарисы, на огромные дубы со свисающими с них бородами испанского мха и на мерцающую пелену океана. Летучие светлячки, как искры от костра, мечутся между верхушками больших деревьев. Мягко стонущий голос пересмешника не смолкает до рассвета. Отчётливые силуэты мачт тихо покачиваются У берега, мерно бьют склянки на борту. Вдали, в гуще леса, на поляне тлеют костры. Оттуда доносится иногда человеческий стон, иногда шум шагов. Мелькает большой флотский фонарь, и ясно слышны слова офицера:
— Ройте одну яму на всех! Разрази меня гром! Пятнадцать покойников в день! Мы превратились в похоронное бюро!
Это остров Порт-Ро́ял, у самого побережья мятежного штата Южная Каролина. Остров был захвачен флотом Севера несколько месяцев назад. Вдоль всего берега заблокированного Юга тянутся такие островки, где под самым носом у неприятеля полощется звёздно-полосатый флаг и покачиваются на волне фрегаты федерального флота.
С первых же дней морякам и десантникам пришлось встретиться с «контрабандой». Так называли беглых негров с плантаций соседних штатов.
Никакая сила не могла их удержать: ни патрульные, ни собаки, ни военные заставы, караулы и обходы. Они прибывали в Порт-Роял, под спасительную сень звёздно-полосатого флага, в шлюпках, лодках, на плотах, брёвнах, досках и, наконец, просто вплавь. Они «шли, чтобы быть свободными», и с удивлением узнавали, что свободными людьми их и здесь не считают, но так как они бежали от неприятеля, то числятся «трофеями».
Они жили в шалашах, землянках, под навесами из соломы или просто под открытым небом. Кормить их было нечем. Они питались кукурузной кашицей и грубыми сортами риса. На вопрос: «Как вы себя чувствуете?» — они отвечали: «Слава богу, мы живы».
Потом начались болезни. Когда Гарриет Табмен высадилась на берегу острова Порт-Роял, лагеря были наполнены стонущими, измученными людьми. Мрачные полуголые негры несли на носилках трупы. За ними шли могильщики с лопатами под командой флотских старшин с фонарями. Обычно хоронили вечером.
— Берись за дело немедленно! — сказал ей врач с «Атлантика» отчаянным голосом. — У нас не хватает ни людей, ни лекарств… Ты знаешь, что такое дизентерия?
— Нет, сэр.
— Ты это сейчас узнаешь! Только не бегай ко мне с рассказами об умирающих.
Гарриет поняла: помощи ждать не приходится. Она взялась за дело.