Я пытливо смотрел в ее лицо.
- Не хотите выпить кофе? Перевод никуда не убежит. Меня зовут Николай.
- Спасибо, но я...
Я схватил ее за руку. Осторожно пожал тонкие пальцы, нежно провел большим и указательным по линии жизни.
- Соглашайтесь. Вы не пожалеете. Вас зовут..?
- Аделаида. Деля.
Загипнотизированная, она не отрывала от меня взгляда. Ее широко распахнутые глаза манили меня. Но было в них что-то неправильное. Хотя, наверное, все дело в ауре Петербурга, безумие дышит здесь из каждого угла.
- Пойдемте.
Я взял ее под руку, и мы медленно направились к ближайшей кафешке. Тогда я еще не знал, что фатум шагает навстречу, распахнув объятья, а нить моей жизни колеблется от вонючего, злобного дыхания.
4
Мы пили обжигающе горячий кофе с корицей и беседовали. Яблочное печенье таяло во рту. Я изучал: ее движения, улыбку, взгляд. Я прикидывал, подходит ли она на роль тринадцатой. Чутье подсказывало: да. Потом я помог ей надеть пальто.
- Я провожу тебя, Деля?
Она кивнула, но как-то рассеянно. Рыжие искорки в глазах показались мне четче, чем раньше. По-моему, их стало больше.
Обычная игра света, отдернул я себя. Чем еще это можно объяснить? Я открыл дверь, и Петербург рванулся навстречу, окутав хороводом запахов и звуков. Моя рука очень легко и привычно нашла ее ладонь, Адель улыбнулась, будто загадку загадала. А потом мы около часа шли до парадной. Начался мокрый мелкий снег, будто кто-то сверху щедро сыпал ледяное конфетти. Она крепко сжимала в руке смятые тетради. Мы шли и разговаривали обо всем на свете. А потом тринадцатая спросила:
- Коля, ты не боишься?
Я улыбнулся.
- Чего?
- Меня.
В воздухе повисла пауза. Ее вопрос смешил и удивлял одновременно.
- Почему я должен бояться тебя, маленькая?
Она улыбнулась - будто поделилась самым сокровенным. И ничего не ответила. Была в ней какая-то странность, вызов. И я этот вызов принял.
Я зашел в квартиру без приглашения: впрочем, мы поняли друг друга без слов. Наши тела пели в унисон, вот в чем было дело. Когда такое происходит, любые слова утрачивают смысл. Первый поцелуй - как первое заклинание. У нее мягкие, терпкие губы. В комнате царил полумрак. Мы занимались любовью на иссиня-черных простынях, и так как она - моя тринадцатая, наши тела и души совпали, так совпадает дыхание с легкими, картина с руками художника, женское лоно с фаллосом. Ее тело подчинялось мне, мое - ей, и остальные женщины полностью утратили значение и смысл. Ливень отличается от грибного дождя, гром - от перестука летящих в пропасть камней, истина от ее жалкого подобия.
Когда я засыпал, уткнувшись носом в мягкие, пахнущие жасмином волосы, то жалел лишь об одном: что не могу сделать это мгновение вечным.
Полуденное солнце светило в окно, проводя бледными лучами по нашим обнаженным телам.
5
Я проснулся и понял, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Дернулся. Я был связан. Попытался воспользоваться магией. И впервые за всю жизнь почувствовал, как страх жесткой рукой поднимает волосы на затылке. Магии не было. Совсем.
- Деля! - крикнул, оглядываясь.
Ярко вспыхнул свет. Она стояла передо мной - но мне потребовалось время, чтобы понять, что это действительно она. Ее тело выросло. Плечи расширились, грудь покрылась коричневой шерстью, не глаза - щелки кошачьих глаз - смотрели на меня с вожделением и жадностью.
- А ты аппетитненький! Я не решила, что съем первым: руку или ногу?
- Кто ты? - прохрипел я.
Она улыбнулась и промолчала. Я наблюдал. Мое сердце заходилось в беззвучном крике утраченных иллюзий. Заткнись, сердце некромантское! Идеалов не существует, любовь - гнилое болото без дна. Она ушла и возвратилась с остро-заточенным топором. Лезвие поблескивало, ловя на себя свет от горящей в изголовье кровати лампы. Адель открыла шкаф и достала жгут.
Она подошла ко мне и перевязала икры - сначала одну, затем - другую. Дернула изо всех сил, из моего горла вырвался вскрик.
- Кто ты?
Ее волосы блестели от пота, набухшие груди раскачивались. Из них сочилась жидкость, похожая на смешанное с гноем молоко. Топор в руках казался зловещей кляксой.
- Деля, послушай, - я уже умолял, язык заплетался. - Развяжи меня. В какие игры ты здесь играешь?
- Я играю?!
Ее лицо склонилось надо мной низко-низко, и я отчетливо увидел прищуренные глаза, изменившие цвет. Рыжая лава кружилась вокруг зрачков, обнимала радужку, закручивалась алыми ленточками.
- Ты вкусный.
Тринадцатая поцеловала меня, я ощутил во рту острые зубы-лезвия, ее дыхание было дыханием хищника, и я замотал головой, в тщетной попытке отстраниться. Запах гнилой рыбы и протухшего мяса наполнил рот. Адель провела шершавым языком по моей щеке. Потом отпрянула, вскинула топор, и яркая кровавая вспышка пронзила меня насквозь.