На седьмом этаже был кабинет лорда Нур-а-Мэна и караульное помещение; на чердаке была оборудована лаборатория местного звездочета и комнатки для гоблинов-рабов, которые вращали колеса специальных подъемных площадок, доставлявших за пару монет всех желающих на любой этаж, минуя лестницу. К одному из гоблинов была привязана веревка до самого нижнего этажа. Если за нее дергали один раз - площадка останавливалась, два раза - площадка опускалась вниз, а три - поднималась.
В общем, в изучении здания они провели остаток дня. Успели перекусить пирожками, взятыми в дорогу у Блорни. Несмотря на нестерпимый запах, голод брал свое.
- Так я не понял, - спросил Сильмен, - мы чего, приступом эту комнату потайную возьмем?
- М- да, - сказал Дан, - нужно все обдумать...
В Торговой палате Намена формально главенствовала гильдия «Слуги Гештара», основанная купечеством в незапамятные времена. Это было объединение купцов и ремесленников. Поэтому «Слуги Гештара», из-за уникального для всех равнин Хурт-Гара союза людей производящих и людей торгующих, очень мобильно ориентировались в рыночной конъюнктуре, что позволило стать им довольно быстро одной из самых богатых торговых гильдий во всем королевстве. К тому же их позиции укреплялись законами Наменской республики, где не так были развиты господские поборы. В верховном собрании и магистрате Намена, на главных позициях стоял Патрициант[4], в коим было множество представителей «Слуг Гештара», которые являлись и купцами и мастеровыми. Как ни странно, они легко улаживали между собой и финансовые и сословные противоречия.
Так бы все и шло замечательным образом, если бы на арене Верховного собрания не возникла бы фигура лорда Нур-а-Мэна. Началось все с того, что лорд отбил несколько нападений разбойничьих шаек на торговые караваны. Благодарные купцы ходатайствовали перед бургомистром о назначении лорда на пост магистра ордена «Меч Торфона», учреждённого Патриционатом как орден охраны Намена, управляющий милицией и ополчением. Бургомистр удовлетворил ходатайство купцов, и Нур-а-Мэн стал магистром. Но его честолюбие и ненасытная натура на этом не остановилась. Первое, что понял лорд - это то, что он должен стать правителем Намена, а со временем, чем демоны не шутят, всего королевства.
В тайне ото всех Нур-а-Мэн подкупает несколько шаек орков, которые начинают нападать на королевские купеческие караваны. После этого лорд несколько раз картинно спасает королевских купцов от «озверевшего отродья». Затем он опять платит оркам, чтобы те убрались восвояси. Королевский двор чествует его как героя. А как же: отважный Нур-а-Мэн с горсткой преданных ему рыцарей очищает дороги от разбойников, и не за какое-нибудь там вознаграждение, а от чистоты душевной. В результате лорд становится чем-то вроде посредника между королевским двором и «Слугами Гештара». Многие купцы Большого Холма хотят иметь дело только с ним. Нур-а-Мэн выдвигает свою кандидатуру на пост председателя Торговой палаты города. Тут купцы Намена схватились за голову, но было уже поздно. Хотя в городе и республиканское правление, но без рыночных связей с королевской столицей ни один купец оставаться не хотел, к тому же было много всяких политических причин не портить отношения с Большим Холмом. И пришлось купцам, стиснув зубы, соглашаться со всем, чего бы не пожелал Нур-а-Мэн. А желал он только власти и денег. Это, конечно, не оригинально, но у некоторых выглядит очень отталкивающе. Несколько купцов, которые проголосовали против лордовской кандидатуры, почему-то через неделю исчезли. Эти глупые люди отбились от каравана торговцев в глухом лесу и были растерзаны троллями. Так, по крайней мере, рассказывал «скорбящий» Нур-а-Мэн, опоздавший на несколько мгновений, чтобы спасти незадачливых купцов. Нам, кажется, не стоит объяснять, как погибли эти несчастные. Главная оппозиция лорда как-то неожиданно растворилась. И началось... лорд отменил банны[5], наложил свою когтистую лапу на альмендат[6], потянулась целая серия непопулярных законов... Конечно, любить-то его уже давно никто не любил, но, как говорится, не тронь лорда - не получишь тролля...
Рабочий день подходил к концу, и Нур-а-Мэн, освободившись от дел, позировал в своем кабинете художнику для парадного портрета, где лорд изображался на коне, пронзающий копьем ужасного черного дракона. Лорд помогал художнику в создании образа:
- Только постарайся не изображать меня в таком благостном настроении, в каком я сейчас, а не то тебе отрубят руки. Я должен быть грозным и непобедимым, то есть таким, как обычно. И дракона - поужаснее, покровожаднее. Можно еще изобразить труп, похожий на бургомистра. Ха-ха, воображаю, как у него вытянется морда.