Энтони. Однажды мне в таком состоянии показалось, что я получил власть над другими пассажирами! Как будто стал человеком-невидимкой и могу делать всё, что захочу!
Джулия. А ведь они приобретают такую же власть над вами…
Энтони (продолжая). Я мог погладить по голове! Или залезть в карман! Или прикоснуться к очаровательной соседке, стоящей рядом!
Джулия (с удивлением). Действительно странно! Ведь я как раз и могла быть такой соседкой… И я тоже «примеряла» на себя подобную ситуацию — кто-то, которого я не знаю и могу лишь представить, щупает меня в темноте! А я не могу понять, будет ли мне противно и я закричу или наоборот — испытаю возбуждение и позволю продолжить!
Джон. А меня, этого самого незнакомца, останавливает лишь страх того, что свет в вагоне появится вновь, как только я положу руку на ваше бедро!
Джулия. Может, мы с вами — скрытые извращенцы?
Энтони (со смехом). Возможно, и так! Но скорее, мне кажется, любой человек, оказываясь в темноте, встречает в себе кого-то, кто никогда не появляется при дневном свете! Мрак разрушает ограничения животных импульсов, воспитанные тысячелетиями! Он растворяет оболочку морали и условностей, из-под которой лезут страшные желания и мысли!
Джулия. Возможно, именно поэтому темнота в большинстве религий ассоциируется с силами зла?
Энтони. Вы совершенно правы! Представьте на секунду, что прямо сейчас загорится свеча и в зеркале перед собою вы увидите своё лицо и прочитаете всё, что на нём написано!
Джулия (с возбуждённым смехом). Не надо! Мне было бы стыдно!
Энтони (абсолютно серьёзно). Вот-вот, никогда не знаешь, что выползет оттуда — из темноты…
Джулия. Энтони, а вы не боитесь наших спящих соседей?
Энтони. Что вам сказать? Людской род, возможно, не зря предпочитает спать по ночам! Ведь бороться со зверем внутри гораздо легче во сне, чем оставшись с ним наедине во мраке!
Джулия (романтичным тоном). Хотя… С другой стороны, темнота — не самый плохой фон для романтического чувства! Энтони, а ведь я вас не помню!
Энтони (сконфуженно). По крайней мере, как вы меня представляете?
Джулия. Извольте! М-м… Высокий! Мощное, но стройное тело! (о теле чуть дрогнувшим голосом) За сорок, но моложавый! Тронутые сединой, но густые волосы! Элегантный костюм! Длинные, сильные, но очень нежные пальцы…
Энтони. Джулия, хватит! А то я начинаю представлять, куда эти пальцы тянутся!
Джулия (смущённо и в то же время призывно смеётся). Я тоже!
Они оба на секунду замолкают.
Энтони. По счастью, вас мне выдумывать не надо! Это в том, что касается внешности! Но я ничего не знаю о вашей жизни! А хотел бы!
Джулия. Вы мне льстите! Что же рассказать? Родилась в Бостоне, в семье врача. Хороший дом, добрые и любящие родители. Прекрасно училась, занималась спортом, читала много книг и встречалась с молодыми людьми. Легко поступила куда хотела — в Гарвард. Закончила колледж. Два года — младшим аудитором в известной фирме. Опять Гарвард — теперь уже бизнес-школа. Потом — аналитик в банке. Чего ещё? К тридцати планирую заработать первый миллион и язву! К тридцати пяти — выйти замуж за доктора или юриста! К сорока — вылечить язву, родить и развестись! А вы, Энтони? Как насчёт истории одного из лучших финансистов Уолл-стрит?
Энтони. Мудрые заметили, что женщину располагает не мужская болтовня о себе, а внимание к её собственным проблемам и успехам!
Джулия (низким от желания голосом). Признаюсь, вам это удалось! Чёрт возьми, проклятая темнота… Не правда ли, это так эротично, когда мужчина и женщина общаются в полном мраке?
Энтони. Особенно когда вполне могут больше не увидеть света!
Далее следуют звуки поцелуев и лёгких стонов Джулии.
Джулия. Энтони…
Энтони. Что, любимая?
Джулия. Ты пахнешь… от тебя пахнет…
Энтони. Мужчиной?
Джулия. Нет! То есть да — от тебя пахнет мужчиной! Но также от тебя пахнет… пиццей! Это так возбуждает!
Энтони (с некоторым сомнением). Наверное, ты просто хочешь есть!
Джулия (хриплым от страсти голосом). Нет! Я хочу тебя!
«Бла-бла-бла!» — вдруг начинает приговаривать араб (что в переводе означает: «Аллах, пойми и прости этих несчастных! А также, пожалуйста, уйми мою эрекцию!»). Эта фраза идёт арабаской вязью и подстрочным переводом на плазменном экране. Молитву сопровождает всё та же удивительно красивая и нежная мелодия с восточными мотивами (A la «Desert rose» Стинга), которая звучит и в конце пьесы. После того как окончилась мелодия, наступает пауза, а потом раздаётся голос.