— Сударь, ваша кольчуга.
— А, спасибо.
Даффи взял свой неказистый с виду доспех и критически осмотрел его. Что ж, не так уж плохо, подумал он. Кое-где железные звенья разошлись и были соединены проволокой, рукава были разной длины и неровные по краям, но в целом кольчуга еще вполне годилась в дело.
На стуле лежала маленькая деревянная коробочка. Даффи открыл ее и взглянул на комок ниток, пыли, пуха, перьев и древесной крошки. Он пощупал комок пальцем — плотный и сухой, как положено. Внутри комка находился маленький круглый кусок стекла, в целостности которого Даффи не преминул убедиться. Затем закрыл коробочку и спрятал ее во внутренний карман камзола.
«Пора отправляться», — сказал он себе. Он снял камзол, надел две шелковые нижние рубашки в пятнах от ржавчины, а поверх них кольчугу, не обращая внимания на дребезжание по полу нескольких отлетевших колец. Натянул камзол, пристегнул к поясу рапиру и кинжал и, захватив меховую накидку и шляпу, вышел из комнаты.
— Хозяин! Держи. — Он опустил несколько монет в ладонь трактирщика. — Кстати, где я могу купить коня?
— Коня?
— Вот именно. Коня. Икуус. Ну, знаешь…
— Полагаю, я мог бы предложить своего.
— Выносливая скотина? Годится для перехода через Альпы?
— Без сомнения, при должном обращении.
— Гляди, чтоб не подвел, не то я вернусь и сделаю что-то ужасное.
Даффи завершил осмотр коня проникновенным взглядом ему в глаза.
— Сколько за него?
— О-о… — Трактирщик закусил губу. — Скажем… шестьдесят дукатов?
— Сорок дукатов. — Даффи отсыпал трактирщику еще монет. — И я не шучу, говоря, что вернусь назад в ярости, если он сдохнет.
— Он добрый конь, — заверил трактирщик. — С самого рождения я его холил. Да и родиться ему помог.
— Господи боже! Больше ничего не говори. И вот что… Мне еще нужна еда. Э… четыре, нет, пять больших буханок хлеба, пять палок твердой колбасы, недельный запас зерна для твоего чудного коня, два галлона сухого красного вина, бутылку крепкого бренди… и еще связку луковиц, горсть головок чеснока и два фунта козьего сыра. Сложи все в четыре мешка и скажи, сколько я еще должен.
— Слушаю, сударь. — Трактирщик повернулся и направился к дому.
— И гляди, чтоб бренди был крепким! — крикнул ему вслед Даффи. — Попробуй его разбавить, и я вернусь, даже если у твоего коня вырастут крылья.
Глава 3
Солнце еще нежилось на утренней стороне неба, когда Даффи выехал из Триеста на восток, направляясь по извилистой дороге через предгорья к белым зубцам Юлианских Альп. Перед выездом из города он в последний раз задержался, чтобы купить кожаные бриджи и заплечный мешок. Яркое солнце сверкало из сбегающих с гор ручьев, но белое облачко от дыхания по-прежнему повисало в воздухе, и Даффи был рад, что во время пребывания в Венеции запасся парой хороших перчаток.
Обернувшись, он кивнул голубому пятну Венецианского залива на горизонте.
«Прощай, Средиземноморье, — подумал он. — Я славно отдохнул под твоим солнцем, попивая мадеру и наслаждаясь темноглазыми красавицами, но, видать, мне больше по душе холодные северные земли. Бог знает отчего».
Ирландец сдвинул на затылок шляпу и озадаченно покачал головой. «Странно, — подумал он, — как все обернулось под конец. В среду вечером трое Гритти пытались меня убить, а на следующее утро один из них спас мне жизнь и указал безопасный корабль. И откуда только он узнал, что я ищу корабль до Триеста? Похоже, жители Венеции знают о моих делах больше, чем я сам.
Кстати, что же это за дела? Я так и не возьму в толк, почему этот мелкий старый попрыгунчик в черном — господи, я даже не помню его имени — дал мне столько денег. Неужели я единственный человек, который, на его взгляд, способен поддерживать порядок в австрийском трактире? И с каких пор вышибале предлагают такие деньги? Сдается мне, обычно хватает жилья и стола. Ладно, старина, не нужно дурацких вопросов, — оборвал он себя. — Тебе заплатили, остальное неважно».
Дорога вилась теперь среди высоких сосен, и холодный воздух был пропитан запахом смолы. Даффи глубоко вдохнул и счастливо улыбнулся. «Наконец запах дома, — подумал он. — Австрия, мне так тебя не хватало».
И тебя, Ипифания, признался он неохотно. Милосердный боже, Даффи неожиданно почувствовал себя старым, у нее, поди, уже ребенок. А то и двое. Но, возможно, — воодушевился он, — что этот треклятый Хальштад однажды свалился с лошади на соколиной охоте и теперь она богата и одинока. Хо-хо! Конечно, она, может, и разговаривать со мной не станет: «Эй, слуга, вылей ночной горшок на этого бродягу у дверей». Тут последовало мгновенное видение оскверненного и обезумевшего Даффи, который врывается на пир через окно, точно омерзительный призрак.