Он пошел по дороге к озеру, наклоняясь против ветра при каждом шаге и вцепившись в ворот накидки, чтобы не дать ей улететь вдаль на манер мохнатой летучей мыши. «Интересно, — прикидывал он, — сумею ли я в такую погоду справиться с переправой? По крайней мере стоит попытаться, — решил он, и тут же у него мелькнула мысль: — А с чего это я так тороплюсь? Или мне так не терпится увидеть Ипифанию?» На мгновение он почти забыл про Йонта.
Озеро походило на громадное оконное стекло, по которому в подкованных сапогах марширует невидимая армия; ветер разносил барашки и вздымал бесчисленные волны. Даффи взглянул на переправу, в душе содрогаясь от перспективы перетягивания парома через озеро, но с удивлением обнаружил, что паром уже пришвартован к берегу. Вчера его точно здесь не было, сказал он себе. Кто же успел его подтянуть?
Он побрел по замусоренному берегу к пристани и внезапно заметил стоящего на носу парома старика. Хотя спутанные волосы и борода паромщика были белее кости, ростом он был все шесть футов, с широкими плечами и мускулами атлета. Несмотря на пронизывающий ветер, одежду паромщика составляли лишь сандалии да повязка на чреслах.
— Две монеты за переправу, — произнес старик, легко перекрывая низким голосом шум ветра.
Даффи проковылял по пристани и осторожно перелез на паром.
— Какие монеты? — проговорил он, шаря под накидкой. «Слава богу, он готов переправиться, на его месте я бы вряд ли согласился», — подумал он.
— Мне что за дело! — рявкнул паромщик. — Сказано, две монеты.
Благословенны будь темные жители лесов, подумал Даффи, опуская два цехина в мозолистую ладонь, прежде чем сесть на скамью, хоть как-то укрытую от ветра высоким планширом. Старый паромщик отвязал швартовы, покрепче уперся узловатыми ногами в днище и взялся за протянутый на другой берег канат. Крутясь и подскакивая на неспокойной воде, точно пойманная рыба, плоскодонное судно стало удаляться от пристани.
Ошарашенный Даффи уставился на старика, будучи уверен, что на одном из берегов колесо переправы вращают волы. Да он тянет паром в одиночку, изумился ирландец. И по такой воде! Его сердце разорвется через пару минут.
— Позволь помочь тебе, — предложил Даффи, вскакивая на ноги.
— Нет, — ответил паромщик. — Сиди на месте.
«В его голосе слышится усталость, — подумал Даффи, вновь опускаясь на место, — но от труда куда более длительного, перед которым сегодняшние усилия не более примечательны, чем полученные от меня две жалкие монеты».
Даффи взглянул на неспокойную воду впереди и внезапно вспомнил об окликах в небе и криках, услышанных прошлой ночью. «Точно ли крики доносились из лагеря Йонта? Пожалуй, да. Хотелось бы надеяться, что эти летучие твари не имеют ко мне никакого отношения, но, пожалуй, старый Людвиг был-таки прав. Я стал Ионой для Йонта и его спутников».
Он с тревогой взглянул на небо в обрывках облаков, опасаясь увидеть наверху кружащие крылатые фигуры вроде гигантских нетопырей. Но тут же ему пришло в голову, что летунов, кто бы они ни были, не могло не отнести на восток ураганным ветром. Точно само их появление здесь заставило землю вздрагивать.
Туго натянутый над водой канат гудел как басовая струна при каждой потяжке старого паромщика. Даффи покрепче ухватился за борт, все еще ожидая, что старик свалится замертво.
Однако противоположный берег мало-помалу приближался, и разбитый нос парома наконец ткнулся в сваи северной пристани. Даффи поднялся на ноги.
— Что ж, любезный, — проговорил он, — благодарю за беспримерный…
— Убирайся из моей ладьи, — оборвал старик. Ирландец нахмурился и вылез на пристань. Немногословны эти деревенщины, подумал он.
На усыпанной обрывками шкур и щепками прогалине виднелись остатки лагеря, но ни одного тела не было. Даффи так и не решил, радоваться этому или нет.
Глава 5
К полудню ветер стих. Он разогнал облака, и на солнце Даффи клонило в сон, так что ирландец расстелил под деревом накидку, растянулся на ней и задремал в пятнистой тени листвы.
Примерно через час его разбудил звук, который за последнее время начал приедаться ему, — лязг мечей. Даффи вскочил, свернул накидку и попятился в лесную чащу. «Хотя бы на сей раз, — сказал он себе, — останусь в стороне».
— Прикончить ублюдка! — воззвал некто. — Видишь его?
— Нет, — откликнулся другой голос. — Он только что нырнул в заросли.
— Так. Господи Иисусе! — Последовало троекратное звяканье стали и сдавленный крик.
На несколько секунд повисла тишина, затем вновь послышался второй голос: