С такими мыслями он бодрее зашагал дальше, отбросив тягостное подозрение, что не слишком честно оценивал чувства как Ипифании, так и свои собственные. Эйлиф поднялся по ступенькам и открыл парадную дверь. Они миновали прихожую и вошли в трапезную, где за длинным столом возле окон уже расположились два других капитана. Краем глаза Даффи заметил Лотарио Мазертана, в одиночестве занимавшего стол в дальнем углу.
«Все как будто по-прежнему, — подумал он, — разве что у Лотарио вид более изможденный. Впрочем, все мы выглядим не лучше».
— Доброе утро, друзья, — поздоровался Эйлиф. — Это мой заместитель Брайан Даффи. Брайан, это достойные Фернандо Виллануэва из Арагона и Франц Лайнзер из Тироля.
Даффи кивнул, присаживаясь к столу. Испанец улыбнулся в ответ.
— С удовольствием слушал тебя вчера вечером, — сказал он. — Ты должен сыграть нам еще раз, прежде чем падут стены.
— Боюсь, времени у меня не так много, — с ухмылкой ответил Даффи. — Сначала понадобится подогреть себя немалым количеством пива, а Сулейман может уже к полудню поднять на стенах свой флаг.
— Тогда лучше начать прямо сейчас, — решил Виллануэва. — Эй, на кухне! Пива нашему другу музыканту! И всем остальным тоже!
Эйлиф смотрел в окно, куда после неудачного полета Бобо было вставлено новое прозрачное стекло.
— Идут еще несколько человек, — сообщил он.
За его спиной открылась дверь на кухню, и Ипифания проследовала к столу, держа в руках поднос с кувшином пива и полудюжиной кружек. Даффи смущенно отвел глаза, заметив, что она постарела, но стала только милее. Следом она заметила его — он услышал судорожный вздох, и мигом позже поднос с грохотом упал на пол. Даффи повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как она в слезах промчалась назад на кухню. Мазертан вскочил из-за стола и поспешил за ней. Испанец изумленно хлопал глазами.
— Не иначе, она не одобряет пьянства по утрам, — заметил он. — Эй, любезная! Хозяин! Кто-нибудь! Мы не намерены лакать с пола, как кошки!
Через несколько секунд в дверях на кухню появился Вернер — брови его были приподняты в вопросительном удивлении. Потом он заметил пенистую лужу.
— Дело рук Ипифании? — не обращаясь ни к кому конкретно, поинтересовался он. — Ну уж это точно в последний раз! Анна, — крикнул он через плечо, — сходи отыщи ее. Она сбежала, потому что разлила все пиво и знает, что теперь последует. А последует то, что я вышвырну эту пьянчужку! — Он скрылся обратно на кухню.
— Идет Верто, — сказал Эйлиф, который оставил без внимания шум и продолжал смотреть на улицу. — Ага! Следом за ним фон Зальм. Он точен — добрый знак! Стойте на своем, ребята, сейчас мы все и уладим.
«Все, да не все», — с горечью подумал Даффи.
Во время встречи, которая так и не вызвала у Даффи особого интереса, Ипифания больше не появлялась. Анна подавала сосиски с пивом, то и дело сердито поглядывая на ирландца.
«Проклятие, я не виноват, — размышлял он, пока элегантно одетый бородатый фон Зальм держал речь. — После стольких лет разве могла старушка воспринимать все так серьезно? Это сплошное притворство — чего Анне просто не дано понять. Меня никакие превратности любви не могли огорчать больше чем неделю…»
«Да ну! — насмешливо откликнулась другая часть его рассудка. — Тогда, видно, какой-то другой ирландец отправился воевать с турками в двадцать шестом просто из-за того, что его девушка вышла за другого. И ждал три года, прежде чем увидеть ее вновь».
— …не так ли, Брайан? Или, по-твоему, я слишком сгущаю краски? — Эйлиф выжидательно уставился на него.
Даффи поднял голову, надеясь, что его хмурая озабоченность сойдет за мрачную решимость.
— В том, что ты сказал, нет преувеличения, — сказал он Эйлифу.
Швейцарец обернулся к фон Зальму.
— Слыхали? Это говорит человек, который сражался вместе с Томори! Вы не сможете отрицать… — И дискуссия опять перестала занимать ирландца. Несмотря на данный им с утра обет, он целиком переключился на поглощение пива.