— Ай! Ай! — прокричал убогий.
И не известно – чем бы это всё могло обернуться – если бы не Полкан, который вовремя подоспел на помощь хозяину.
Не раздумывая пёс ухватил Дудку зубами за левую ногу, да так и уволок по снегу своего постояльца в съёмную будку…
Глава 15.
— ПОЛНО ЖРАТЬ, АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ…
К Пушкину Лизавета вернулась – хоть и в растрёпанном виде, однако честь свою где попало – не растеряла.
— Что это было? — поинтересовался Пушкин.
— Что это было?.. — повторила за Пушкиным вопрос Лизавета, а уж потом ответила. — Когда-то это было – человеком.
Остатки коньяка ушли за милую душу, а вместе с ними бутерброды, колбаса порезанная, сыр, майонез, салат из помидор – всё это очень даже пришлось к месту; а к какому месту мы пока данную подробность опустим.
Хозяйка ещё раз сбегала на кухню – и ещё припёрла целую кучу разнообразных продуктов; шпроты, ветчину, но главное это ещё одну бутылку водки – и от куда только она появилась – ведь не было её...
Ну да ладно, чего уж там – появилась и появилась: как говориться – раз пошла такая пьянка – режь последний огурец.
Поклевали наши голубки ещё немножко; и вот уж поманила Лизавета Филипповна на себя любимого поэта:
— Ну всё, полно жрать Александр Сергеевич!.. Давайте перелезайте через Степана Никаноровича ко мне.
— Удобно ли?.. — снова засомневался Пушкин, когда, перелезая коленом надавил на горло спящего, — А может все-таки не на кровати?
— Ещё чего!.. — запротестовала Кукушкина, — давайте же Александр Сергеевич, в конце концов сделаем это в нормальных человеческих условиях – в кровати. В кой то веке мы здесь собрались, прям надоело уже, всё время на столах, стульях, и стремянках.
— А муж?
— А что муж? — в который раз начала успокаивать своего любовника наша красавица-крестьянка, — Между прочим, когда он рядом, то мне даже как-то поспокойнее …
— Как-то?.. — вопросил Пушкин, и начал отползать в сторону по простыне.
— Ой да не ссыте вы Александр Сергеевич… Он не проснётся – зуб даю!
— Зуб!? — удивился поэт.
— Зуб! — подтвердила Лизавета Филипповна.
— Ну тогда – другое дело… ежели зуб даёте… За зуб я согласен.
Конечно ситуация была крайне нестандартная, и эксперимент данный тоже был в новинку. Никогда ещё Александру Сергеевичу не доводилось вот так запросто спать с женщиной в присутствии её законного мужа, причём не просто в присутствии, а в полном присутствии – прямо здесь рядом в койке.
«Ну да, лиха беда начало», — тут же пришла в голову успокаивающая старинная поговорка.
— Ну давайте уже Александр Сергеевич – начинайте! — подбодрила его красавица.
И вот уже Александр Сергеевич, мельком глянув на спящего законного хозяина, и убедившись, что тот спит крепко – решился. И вот уже перелез через него на встречу женщине, протянувшей ему руки. Холодком пробежало по спине последнее сомнение, и тут же словно кто подстегнул его сзади, будто кто подпихнул, в общем предопределил его действие, уничтожив полностью противодействие.
— О, моя муза!.. — воскликнул Пушкин.
— Ну-же, ну!..
Он закрыл глаза и вытянул губы, и она тоже бросилась к нему на встречу, казалось вот-вот они встретятся лбами – и точно…
Глава 16.
СЛУЖЕНЬЕ МУЗ НЕ ТЕРПИТ СУЕТЫ, ПРЕКРАСНОЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ВЕЛИЧАВО.
— Бум!!! — встретились.
— Ой как больно… — простонал поэт.
— Да хватит вам уже, Александр Сергеевич придуриваться…
И тут она сама подмяла его под себя, и сверху села… и поехала на нём. А он, не жив не мёртв – но всё же немножко расшевелился, и уж тоже поскакал кое как; не сказать, чтобы очень – ну да подходяще.
А в голове снова мысли разные нехорошие, всё ещё не давали ему расслабиться:
«А что будет, если не дай, то Бог – проснётся этот самый муж?»
Взгляд Пушкина, с расширенными зрачками неотступно следил за спящим Степаном Никаноровичем. Преобладавшее волнение Пушкина потихоньку передалось и Лизавете, как раз в тот самый момент, когда она прилично разогналась – а он наоборот начал тормозить. И лишь Степан Никанорович единственный в этой компании чувствовал себя прекрасно, он так и продолжал аккуратно похрапывать, разбрызгивая слюной за обе щеки.
— Ну что ты… Что ты? — старалась успокоить муза своего поэта.
Лизавета нежно обхватила худенького Александра Сергеевича, прижала его к своей груди стараясь согреть; а когда это не помогло, то ухватила зубами поэта за мочку правого уха и слегка прикусила.