И как-то само собой в совхозе том, который теперь уже заслуженно именовался «С приветом», всё с приветом тогда и сложилось. Те люди, которые обыкновенные без привета были, поразбежались по городам разным да весям; а те, которые как выяснилось с приветом оказались, те остались; ферму по кирпичикам растащили – а по полю словно сраной метлой пронесло, и вместо картошки проросла на пашне ковыль.
И всё-таки кое-что осталось – например библиотека имени Владимира Ильича Ленина – гордость села; да СЕЛЬПО имени самого Сельпа и Молота, да улица главная имени космонавта Алексея Юрьевича Гагарина[1], и шесть домиков с обеих сторон – и привет всем!
Кстати теперь пару слов про улицу с неверным названием – на которое наверно, и вы обратили внимание: это история случилась ещё за долго до перестройки; ну перепутал спьяну местный художник Федя Кирюхин имя Гагарина с отчеством – когда название улицы на табличке выводил краской, а уж потом лень было переделывать. И как его председатель Казимир Селёдкин тогда не уговаривал переписать табличку – ведь ни в какую не согласился – зараза.
Председатель его даже стращать пытался – что мол уволит с приличной должности если табличку не переделает; но ни в какую, крепкий духом оказался Кирюхин Фёдор.
— Да и увольняйте… — гордо ответил он председателю, — До лампочки!.. Да на этом самом месте – вертел я эту вашу самую табличку!
А на второй день остыл председатель, посмотрел ещё раз на криво прибитую на угол дома дощечку с названием «Улица космонавта Алексея Гагарина», и дал-таки ей добро:
— Да и хуй[2] с ней, с этой улицей! — произнёс он тогда, и махнул рукой – и словно вдоль по Питерской-Питерской – да пронёсся над землёй... в общем сам за бутылкой в сельпо отправился.
Ну да это пока ещё только прелюдия, а главная наша история уже начинается…
Глава 2.
НУ ЧТО ЖЕ, НАЧНЁМ, ПОЖАЛУЙ.
Зимним холодным утром, кажется в среду, примерно часов в десять утра по московскому времени, жительница деревеньки «С приветом» библиотекарь Елизавета Филипповна Кукушкина после традиционного для себя запоя в виду разнесчастной утерянной любви, наконец-таки собралась выйти на работу; тем самым и положила начало данной совершенно загадочной на то истории.
Хотя с перепоя наша дамочка пока ещё не до конца окрепла, и ножки её не твёрдо стояли, однако стремление заработать денежку, уже подгоняло труженицу к великим демократическим свершениям.
Вьюга почитай дней пять как насвистывала в печную трубу, а потому госпожа Кукушкина не зря прихватила с собой метёлку в дорогу; и вот уже сквозь сугробы напрямки, метлою по снегу махнула да в сугроб упала. Естественно вся в снегу перевалялась, однако на работу успела вовремя; потому что, во сколько не приди – всегда вовремя будет; так как никому и дела нет, до этой самой библиотеки, коли читатели давно вымерли, а те что выжили – читать разучились.
Ключ массивный в скважину замка сунула, три раза повернула, и вот уже дверь заскрипела; и вот уже на пороге стоит наша работница, выключателем щёлкает.
— Ух! Ух! — произносит она, натирая прихваченные морозом щёки и обдувая замороженные пальцы.
Первым делом Лизавета Филипповна выхватила из-за стола припрятанную от своего алкоголика мужа Степана Никаноровича начатую бутылку бренди, и разом махнула остаток. Здесь следует отметить что Степан Никанорович был её третьим мужем, и тоже оказался не тем, кого хотелось бы. Ибо оказался таким же забулдоном как и те первые двое; хотя надо признать, что в первое время; дня три – в рот не брал Степан Никанорович… Зато охотно брала она – первые три дня… а потом на четвёртый день он не удержался и взял-таки в рот… а она всё – как отрезало, перестала у него брать…
Чего-то я тут совсем запутался – кто и чего из них брал, и у кого, и главное зачем… Ну если в общих чертах – не повезло ей снова.
И как говориться – не повезёт так не повезёт; ведь Лизавета то любви искала, а не собутыльника – а тут как раз всё наоборот у неё снова получилось.
2
Кстати хочу заранее принести своё извинение перед читателем за встречающиеся здесь в настоящем и будущем несуразные, а под час и не цензурные выражения. Спросите зачем я вообще осмелился такое-эдакое написать?.. Отвечу: просто мне показалось, что этим самым я смогу выразить особый местный колорит. Да и в самом деле – что тут такого, например, в западной литературе это завсегда применялось, и не только в литературе, но и в кино, и ничего – все живы – все здоровы.
Кстати даже такой автор как Юрий Олеша не чурался подобных выражений. «В этом плане нецензурную ругань можно сравнить с медитацией монахов или с боевыми воплями самураев», - говорил он.