– Жалко, жалко, вьюжка, что в деревне всего двадцать домов, – Куляшовые щёки покрылись ледышками, словно снег, растаявший на пушистых варежках.
Вьюга резвилась в ветвях дерева и играла ему в ответ дивную музыку.
– Красиво. Вот если бы русалка моя слышала, как ты поёшь!
– А я русалок никогда не видела! Говорят, их черти прямо в иле держат, наружу не пускают!
– Врут! Моя-то русалка сама на берег не просится. Как её своровал, так и сидит – хвостом только хлопает. Дай мне свою музыку, вьюжка! Дай, дай! Я её в реку выпущу, вот и русалке радость! Будет и у меня твой секретик!
– Так ты чёрт речной что ли? А если не дам я тебе музыку?
– Тогда тебя тоже в ил запру, как русалку-трусалку, вот и будешь сидеть там, носа в деревню не покажешь! И всё равно секретик у тебя выманю!
Вьюга задумалась, потрясла ветками. А у Куляша от волнения даже рога огнём заполыхали. Вздохнула тогда вьюга и, покружившись вокруг косматого чёрта, прошептала что-то и бросила ему в руки прозрачный шар. Внутри крутился ветер, разбрасывая серебряные снежинки. Куляш потряс шар, и услышал музыку.
– Секретик! Красиво как, красиво! Вот это секретик! А как работает, как работает Говори, говори, вьюжка! – чёрт даже хвостом затряс, а от любопытства глаза его налились жёлтым.
– А ты на реку шар кинь, вот и будет тебе музыка!
Захохотал Куляш и скорее побежал домой, торжественно подняв перед собой свой секретик на огромной ладони. А вьюга зевнула ему вслед и поползла обратно под свой дом на окраине Лягушкино.
Прозрачный шар прозвенел дважды три секунды, коснувшись бирюзовых волн, и река застыла серебряным стеклом на глазах Куляша. Чёртовы рога тут же раскраснелись злобой. Затопал Куляш по реке, заковырял копытами, но лёд не сдался. Тогда чёрт припустил к роще и прямо с корнями вырвал большое дерево. Огромные лапы небрежно тащили самшитовую крону на реку, соскребая снег до самой земли. Куляш изо всех сил бил по поверхности, пока дерево не распалось на щепки. Лёд так и не треснул. Тогда речной чёрт закричал, задёргал волосы на щеках. А лёд устроил ему новую злыдню: уронил Куляша, больно ушибив ему бок. И мутузил чёрт в ответ застывшую реку своими кулачищами, проклиная вьюгу.
Но река и в этот раз не дрогнула, не сжалилась. Только заискрилась бирюзой от первых лучей солнца и прошептала Куляшу сквозь толстую стеклянную корку: «Если лёд до заката не тронется, отправишься ко всем чертям за ворота».
Вспомнил вдруг Куляш, как другие черти, провожая его в Лягушкино, остерегали от местных проклятий. Да что там! Все эти наговоры каждому чертёнку известны – с детства старые чертихи пугали маленьких чертей сказаниями о деревенских бабулях, их острых вилах и наговорах. Пугали, что за воротами Куляш никогда не вырастет, так и останется мальчишкой. Но ничего с собой чёрт поделать не мог: только увидел он в роще золотистую косу, сразу шагнул за ворота и поселился в реке у Лягушкино. Русалку ту с золотой косой своровал, в ил как учили засунул и жил припеваючи, исподтишка только по лесу злыдничал.
Припомнил Куляш и слова мамы-чертихи:
– Человек – не русалка! Утащи деву человеческую в реку, вся деревня взбаламутится.
Вздохнул теперь Куляш и понял, что специально всё подстроила мокроносая вьюга. И с местью на рогах понёсся чёрт обратно в деревню.
А что же русалка? А русалки Лягушкинские – вид особый. Их хоть в ил, хоть в лёд, хоть в деревню – сидят себе, хвостами трясут и горя не знают.
Летел Куляш на Лягушкино, пуская из раскалённых рогов рьяный огонь. Не добежал и до главной тропинки, а горела уже вся деревня от рощи до укрытых белой шалью полей. Сено на домах полыхало; сероватые облака клубились по земле и взмывали к утреннему солнцу. В дыму то и дело мелькали чудные бабулины причёски и выхрастые мальчишеские головы. Спокойно было только у дома на окраине. Того, под которым теперь засыпала вьюга.
Разъярённый Куляш огромными кострами на косматой голове, знал, где вьюга припряталась:
– Это твой, твой шар всё! Он реку заморозил, никчёмная вьюжка! Вылезай, вылезай! – речной чёрт шипел на завалинку, целился в неё, но пламя отскакивало от пушистых брёвен. – Ты человек, вьюжка, да? Да, да?
На крик вьюга вылетела из-под дома, нахохлилась и дунула что было силы. Сдуло Куляша в сугроб, а дым застыл и разбился, полетев мелким снегом на пепелище деревни Лягушкино. Дома теперь торчали словно тлеющие головешки. И хотя, кое-где ещё держались крыши, мальчишкам было совершенно ясно: новогодних подарков никому не достанется.
Куляш решил затаиться, дождаться, пока деревенские своими делами займутся, и спрятался в сугроб. Только самые кончики рогов остались торчать да жёлтые глаза подглядывали сквозь снег с хитрым прищуром.