Перевод В. Савицкого.
Поучительная история о культурнике-сухаре
Само собой разумеется, поездка на неделю в Татры — дело восхитительное, связанное с неисчислимыми удовольствиями и наслаждениями. Я представлял себе, как буду лежать в шезлонге средь моря озона, как буду бродить по живописным долинам и козьим тропинкам, над сказочной страной, ослепительной и искрящейся, как буду закалять свой организм «по линии физкультуры» и как, наконец, смогу всласть позаниматься в свободные вечера, полные уюта и размышлений.
С такими представлениями я сел в поезд и некоторое время спустя выскочил из автобуса перед красивым домом с многочисленными балконами и лозунгами. Лозунгов было, пожалуй, чуть больше, чем балконов.
Мне дали прекрасную комнату с видом на горы; сердце моё так и подпрыгнуло — если бы я был поэтом, то написал бы сонет. Впоследствии мне пришлось написать его независимо от того, что я не был поэтом. Всё началось тут же, за завтраком.
Не успели мы распаковать свитеры и шерстяные носки, намазать лыжи и осмотреться среди этой белоснежной красоты, как возле нас уже вырос мужчина с обветренным. лицом и искрой руководителя в орлиных глазах, обладавший голосом, который напоминал трубу, зовущую к кавалерийской атаке, или по крайней мере граммофонную пластинку, пущенную в обратную сторону.
Он приветствовал нас от всего сердца, пожелал нам приятного пребывания в доме отдыха и ознакомил с распорядком дня. К этому он присовокупил краткую справку о смысле, происхождении, истории, размерах и организации отдыха трудящихся и выгнал нас на утреннюю зарядку.
Мы похвалили заботливого культурника, сделали все упражнения так, что любо было глядеть, повозились немного в рыхлом снегу — словом, всё было хорошо.
Во время обеда культурник читал нам отрывки из произведения «Татры в доисторические времена». Это было очень интересно.
После обеда мы спали, утомлённые ночным путешествием. Полдник был превосходный. Потом мы играли в шахматы. Радиоузел передавал доклад культурника на тему о том, как предохранить себя от поноса в младенческом возрасте.
После обильного и вкусного ужина мы прослушали сообщение: «Бессемеровский процесс и история повышения качества стали». Сообщение было очень обстоятельным. Так человек бесплатно получает образование. К сожалению, не все присутствовавшие сумели полностью оценить такую прекрасную попытку разнообразить наш отдых.
На другой день утром мы собирались кататься на санках и на лыжах. Но культурник задержал нас. В напряжённой тишине он торжественно произнёс:
— Товарищи! Только что получено сообщение о том, что предприятие Радиофония выполнило пятилетний план! Предлагаю послать коллективу предприятия пламенный привет и обсудить его достижения!
Затем он прочёл лекцию «От лейденской банки к телевизору», с показом диапозитивов. Потом был обед и обозрение событий международной жизни с упором на развитие техники слабых токов. Во время вечернего чая по радио передавались монологи на греческом языке — наверное, очень красивые. После ужина состоялся доклад «Об основах применения искусственных удобрений» и читались отрывки из «Деревянной деревни»[7]. В половине третьего ночи репродукторы, установленные во всех коридорах, оглушительно возвестили, что в одиннадцатом туре голосования французский президент всё ещё не был избран.
На другой день с утра мы вновь хотели ехать на лыжах. Культурник появился в норвежском свитере, шведской шапочке и с чемпионскими лыжами красного дерева. Воткнув лыжи в снег, он подробно объяснил нам технику переменного шага по Олафу Андерсону. Потом был обед и культурник декламировал отрывки из «Вацлава Живсы»[8]. По непонятным причинам люди громко втягивали в себя суп, звенели стаканами и бренчали вилками. Вечер протекал безмятежно. Культурник пел массовые песни и с чувством аккомпанировал себе на гитаре.
На другой день не поехали на лыжах потому, что была оттепель, и потому, что культурник созвал всех в читальню и произнёс речь.
— Как мне удалось выяснить, — обратился он к нам, — у многих из вас буржуазные представления об отдыхе. Между нынешним отдыхом и отдыхом вчерашнего дня есть существенная разница, товарищи! Богачи хотели только, чтобы им на курорте было удобно, мы же смотрим на это в корне иначе!
Потом он обосновал этот тезис теоретически и осветил важность более полной и интенсивной душевной жизни, непрестанного совершенствования квалификации каждого человека, его идейного роста, расширения его кругозора и убедительно доказал, что достичь чего-либо подобного дома нельзя, а возможно только здесь. Буржуазный идеал — отдых, чтобы отдохнуть, — был полностью разгромлен. Потом он роздал нам различные книги и предложил к следующему дню подготовить по ним рефераты. Мне досталось произведение «Как бороться с колорадским жуком», столь близкое кругу моих интересов. Эта книга прямо захватила меня, так же, как моего соседа-сталевара — труд «Вопросы мичуринского овощеводства». На этом дело, однако, не кончилось.
— Оказывается, — провозгласил культурник, прежде чем человек мог перевести дух, — некоторые товарищи недооценивают значение коллектива. Они разбиваются на парочки и подозрительным образом изолируются, что ведёт, с одной стороны, к распаду нашего отдыхающего коллектива, а с другой — к заметному падению нравственности. Мы этого не потерпим. Мы не будем возрождать нравы крупной буржуазии, ездившей сюда в поисках морального разложения.
Во время обеда не произошло ничего особенного. Культурник читал по радио сообщение о результатах суданских выборов и статью «Оправдала ли себя система дубль-вэ с тремя защитниками против сборной Италии в августе позапрошлого года?», но кто-то перерезал шнур громкоговорителя.
После обеда культурник зашёл ко мне.
— Ты напишешь стихотворение о жизни отдыхающих, — сообщил он мне по секрету.
Я обратил его внимание на то, что последнее стихотворение было написано мною тринадцать лет тому назад. Но культурник и глазом не моргнул.
— Подойдёт, — сказал он, — немного подправь и заостри в сторону отдыха. Или, может быть, наши трудящиеся тебя не интересуют? — загремел он вдруг. — Может быть, ты думаешь больше о личных удобствах, чем об интересах масс?
Мы спорили около часа. И я продал себя за три свободных дня. Не спрашивайте, что я написал; знаю только, что некоторые товарищи перестали со мной здороваться и что если я когда-нибудь и замышлял разложить коллектив и создать подозрительно изолирующуюся парочку, то теперь мне пришлось от этого отказаться.
Когда я три дня спустя, относительно свежий и набравшийся сил, вернулся в среду отдыхающих, то выяснил, что их стало заметно меньше. Тем же, которые оставались, неутомимый культурник продолжал читать лекции о дарвинизме, импрессионизме, идеализме и об уходе за человеком, ужаленным коброй. Для вечернего самодеятельного концерта я должен был выучить два стихотворения Яна Костры[9], приготовить рассказ из жизни ацтеков и аккомпанировать на рояле культурнику, исполнявшему вариации на темы тирольских танцев. И так текли дни — радостно, плодотворно и с несомненной пользой.
Я немного похудел, но это пустяки — в канцелярии нагуляю снова. От чтения меня тошнило, я плохо спал и тосковал по спорту, свежему воздуху и возможности помечтать. Впрочем, и это не так уж важно — ведь послезавтра я буду дома.
С культурником я расставался у автобуса.
— Выше голову, — сказал он мне ободряюще, — ты должен гордиться тем, что сумел использовать отпуск по-новому, в духе времени, что ты отверг пережитки прошлого и свободно шагнул вперёд.
В автобусе я был один. Остальные отдыхающие давно сбежали — только мне пришлось терпеть, потому что дома у меня был ремонт, а зимой всё сохнет медленно…
7
«Деревянная деревня» — популярный роман современного словацкого писателя Франтишека Гечко.
8
«Вацлав Живса» — поэма выдающегося чешского писателя Сватоплука Чеха (1846–1908), не относящаяся к числу его лучших произведений.