Быков Михаил Васильевич
Чёрт Побери
ЧЁРТ ПОБЕРИ
В начале двадцать первого века, в 2007 году я поехал на свою малую родину в Красноярский Край Курагинский район в город Артёмовск. Я там родился в середине двадцатого века, но прожил всего три года. Мои родители выехали на новое место жительства в Тувинскую Автономную Советскую Социалистическую Республику. Такое название Республика Тыва имела до 1991 года. Однако закончив девять классов, я поступил учиться в Рыбинский сельскохозяйственный техникум (РСХТ) так его называли все учащиеся техникума.
Село Рыбное расположено не так далеко от Курагинского района - то есть моей родины. В тот же год на наш курс поступил парень Илья Изосимов, житель Курагинского района. Его родители жили в крохотном староверском поселении, стоящем на реке Большая-Джебь, примерно в десятке километров от знаменитого Козинского железнодорожного виадука по трассе Абакан-Тайшет, он был открыт в 1963 году. В те времена, это был самый высокий железнодорожный мост Советского Союза.
Во время учёбы в техникуме, я ездил в Артёмовск, а потом оттуда перебрался погостить в деревушку к Илье. Я гостил у Изосимовых десять дней. Мы ходили с Илюхой в тайгу на охоту, рыбачили по реке и стреляли уток на небольшом озере, образовавшемся на старом русле реки.
После окончания техникума я не виделся с Ильёй Изосимовым сорок лет.
И вот однажды на мой адрес пришло письмо, в котором Илья Иванович настойчиво приглашал меня приехать к нему в гости и даже назначил дату моего пребывания в его доме. Он предлагал приехать в деревню не раньше пятнадцатого августа и объяснял, что до этого срока будет занят пчёлами и заготовкой сена для скота и лошади.
Я был удивлён тем, что Изосимов каким-то путём узнал мой адрес. За сорок истекших лет я сменил несколько адресов проживания, хотя всё это происходило в одном и том же городе. Я подумал, что кто-то из знакомых встретился с Изосимовым и сообщил ему мои координаты.
Как бы-то не было, я собрался и поехал в Курагинский район Красноярского Края. Вначале заехал в Артёмовск, посетил там крёстную, побывал на могиле своего деда по отцовской линии и только потом на электричке приехал со Станции Журавлёва, на станцию Джебь - это произошло как раз пятнадцатого августа. Илья Иванович ждал меня на железнодорожном вокзале, так как я ему сообщил письмом, что обязательно приеду на их станцию в этот день.
Минувшие годы наложили свой отпечаток на наши бренные тела, но мы узнали друг друга без колебаний и радостно обнялись, пожали друг другу руки и только после этого Илья заговорил густым басом. Казалось, голос вырывается из густой аккуратной бороды старообрядца, а ясные голубые глаза излучают удовольствие и озорство так знакомое мне с дней учёбы в техникуме.
- Пошли Мишаня в улицу. - Хлопнул меня по плечу техникумовский однокашник и потянул за собой вон с привокзальной площади.
- Там на соседней улице у меня транспорт стоит. Часа за три доедем до деревни. Успеем засветло. Моя Любаша готовит встречу, наварила и напекла, да и самогоночка давно тебя дожидается. Я её из медовухи выгнал. Крепка как сталь. - Он вновь приобнял меня за плечи и воскликнул радостно.
- Как я рад твоему приезду. Понимаешь, всю жизнь помню нашу учёбу и твой приезд к нам в деревню. Вот ведь жизнь? Раскидает знакомых и товарищей по углам необъятной страны, и ждешь чего-то, всё думаешь о молодости, радуешься светлым годам. - Он лучезарно улыбнулся мне.
- Так ты не забывай Илья, я ведь приехал в техникум учиться издалека. Это и повлияло, что мы потеряли связь на долгие годы. По всей видимости, с некоторыми местными из ближайших районов ты встречался?
- Попервости встречи бывали. Виделся с Санькой Скрипачом и Валентиной Лодыжкиной. Ты их не забыл?
- Помню всех, но виделся за эти годы только с Юрой Тимошенко, да с Володей Братчиковым. Я ведь в институте в Красноярске учился, там со многими техникумовскими имел встречи. Ваня Найдёнкин с Валей жили на станции по искусственному осеменению животных. Короче был моложе и даже в техникум пару раз ездил, встречался с нашим учителем Мазуровым Виктором Васильевичем и с Агрызковым Семёном Михайловичем виделся. Они уже не преподавали, но я засвидетельствовал им своё почтение, поблагодарил за науку. Ты Илья правильно заметил. Жизнь человеческая - скоротечная штуковина. -
Мы вышли из проулка и оказались прямо рядом с телегой, к которой был привязан крупный красивый мерин карей масти.
- Вот мой транспорт. Коня кличут Гнедко. - Подтолкнул меня к лошади Илья.
- В нашу деревню только таким способом можно добраться среди лета или на тракторе. Но трактор у нас на всю деревню один и тот занят на заготовке дров. Я надеюсь, что ты не разучился запрягать лошадь в телегу? -
Помогая друг другу, мы быстро управились с упряжкой, забрались в телегу и развалились на ароматной траве. Гнедко, почувствовав, что путь лежит к дому пошёл ходко, да и вес для такого коня был невелик.
Спустя час, когда Гнедко прошагал не меньше пяти километров, мы остановились на кратковременный отдых у небольшого ручья, пересекающего дорогу.
- Сейчас заварим чай со смородинником. - Весело сказал Илья Иванович и пошёл собирать хворост, чтобы разжечь костёр. Я установил таганок, зачерпнул в солдатский котелок воды и нарвал листьев смородины. Костёр весело заплясал, а мы продолжили прерванный разговор.
- Я помню, как твой отец Иван Данилович заваривал прекрасный чай на пасеке и мы пили его с малиновым мёдом. Твой отец тогда был молод, и как мне показалось, жизнерадостен. Крепкий был мужчина, он всего на один год старше моего родителя, которому вот в марте исполнилось восемьдесят лет. Как же твои родители? Живы ли, здоровы? - Спросил я.
- Мама жива, она на три года младше отца, который умер в позапрошлом году. Видишь, как судьба распоряжается? У тебя мать умерла семь лет назад, а у меня отец вперёд мамы преставился. Помер на восьмидесятом году. Царство ему небесное, да прибудет бог с нашими почившими родителями. - Илья перекрестился по стараверски двумя перстами.
- Да. Жаль родителей, но ничего не поделаешь, старость настигает всех нас в своё время. - Констатировал я, чтобы успокоить Илью.
Было заметно, что он мучительно о чём-то вспоминает. Разговор о родителях всколыхнул в памяти моего товарища какие-то сокровенные мысли?
- Тут недалеко вон за тем увалом заветное место нашей семьи. Мы там всегда держим пасеку. Видишь кругом старые гари и поэтому на тысячах гектар разрослась малина и кипрей - его ещё иначе называют конёвником. Это лучшие медоносы нашей тайги. Хотя есть и другие дикоросы: верба, борщевик, дягиль и много разнотравья. Мы с тобой обязательно съездим на лошади в эти места, и я о многом расскажу. -
Илья Иванович помолчал, собирая на подстилке нехитрую закуску, достал из короба красивую старинную бутылку наполненную медовухой, разлил её по кружкам и предложил.
- Давай выпьем за встречу. Земля маленькая и люди всегда на ней встречаются. Их что-то или кто-то сводит обязательно. Вот как нас с тобой. Сорок лет минула, ан нет, всё одно душа просит такие встречи. Может быть правду говорят, что прошлое, настоящее и будущее соединены богом воедино?
Помнишь, как в техникуме практику на пасеке местного совхоза с тобой проходили? Тогда пчеловод Данила Васильевич Шумов сам медовуху заквасил, и проводины нам устроил в конце работы. Весёлое время было. Я с тех пор по его рецепту медовуху варганю. Такая медовуха стоит долго и не киснет, редко когда на самогон пустишь, когда мёд падевый попадёт в неё.
- Да помню я практику. Шумов-то давно, поди, помер? Ему тогда уже лет пятьдесят было, а сейчас уже за девяносто.
- Нет, брат. Живой пчеловод Шумов Данила Васильевич. Девяносто два ему годка стукнуло, и говорит дед, что до ста двух проживёт. Когда совхозы развалились, он переехал вместе с пчёлами в нашу деревню. Рассказывал старик, что его родители тоже староверами были, в общине на Кане пятьдесят лет прожили.