Во сне он видел заброшенную деревню. Полуразрушенные дома. Реку. Старый мост. И лес…
Он шел по лесу. Запах хвои. Тени прячутся по углам. Шорохи. Пахнет грибами и сыростью.
«Иди ко мне… Сюда, сюда…»
Вдалеке показался свет от костра. Тепло. Запах серы.
«Гребень! Дай мне его… Дай!»
В руке что-то пульсирует. Впивается в ладонь острыми зубьями. Он знает, что это. Гребень. Гребень тёплый. Гребень светится. Гребень даёт силу! Не зря этот голос так жаждет его получить. А раз так — зачем ему отдавать? Сила. Сила — это то, о чём он столько мечтал. Чего так долго искал. Он заслужил. Заслужил! Это его приз. Его награда.
Его!
«Отдай. Отдай его мне… Отдай!».
— Не хочу! — Выкрикнул он в пустоту, пытаясь увернуться от волосатой лапы с когтями, что сквозь пелену сна тянулась за волшебной вещью.
«Что? Что ты хочешь?»
— А что ты можешь?
«Всё. Всё могу. Всё, что пожелаешь. Желай!»
— Хочу…
Он проснулся. Сел на кровати. Потряс головой.
— Чёрт знает, что!
Гребень лежал на прикроватной тумбочке, излучая бледно-голубой свет…
…
Гребень он положил на торпеду. Таким образом было удобно следить за тем, как меняется артефакт. Когда он двигался в нужном направлении, с гребнем происходили странные вещи. Сперва синим светом вспыхивали зубцы, затем свет полз выше, к оленьим рогам. Ему казалось, что на рогах, словно на ветках распускались почки, даже какие-то диковинные цветы — крошечные, но очень красивые. Едва слышный аромат…
Но всё моментально исчезало, стоило ему свернуть не туда! Приходилось возвращаться назад и начинать искать путь сначала. Он ехал медленно, уже больше двух часов, мысленно радуясь тому, как легко кроссовер справляется с буераками и прочими превратностями судьбы.
Заброшенная дорога портилась на глазах — становилась всё уже и незаметнее. Ветви кустарников царапали машине бока. Он было подумал, что заблудился, но свет гребня успокаивал, придавал уверенности.
Наконец вдали показался мост. Шум реки, свет открытого пространства — неужели выбрался? Вдоль берега — полуразрушенные покосившиеся домики. Сон. Сон оживал на глазах! Значит, всё правильно, если только ему это не снится…
Он вышел из машины и тут же споткнулся о полусгнившую доску некогда стоящего указателя. Присмотрелся — обрубок столба торчал тут же, неподалеку.
— «Чурмилкино», — прочитал он.
У одного из домов стоял джип. Этого ещё не хватало… Рука привычно скользнула за пазуху — гребень был теплым. Он закрыл машину и направился к домам…
Глава 8
«Волк бежит горою, чёрт плывёт рекою. У каждого свой путь, своя дорога. Им не встретиться ни на воде, ни на суше, а вы, гости дорогие, желанные-долгожданные по каким дорогам ни пойдёте, все в одно место придёте, туда, где вас ждут-пождут, где вам рады-радёшеньки».
Березин подпёр дверь лопатой, что нашёл в сенях. В доме — тепло, хоть печь и простояла много лет нетопленой. Угли тлели, мерцая в темноте сквозь щель в чугунной дверце, и скоро маленький деревянный домик посреди брошенной деревни наполнило размеренное дыхание усталых путников.
Елизар ворочался с боку на бок. Самому себе признаться было стыдно, но… Он боялся закрыть глаза. Хитрая рожа чёрта крепко врезалась в память. Мысли о маме, которая, верно, думает, что он утонул, да о несостоявшемся ритуале Агафьи не давали покоя. Что, если он упустил свой единственный шанс избавиться от пьянства? Хотя… Сейчас-то он трезвый. О выпивке даже и не вспоминает. С перепугу? А может, он вместе с этими ребятами найдёт кого посильнее? Насколько он понял, все они тоже неспроста в путь-дорогу снарядились.
Сергей лежал с открытыми глазами, слушая, как трещат в печи тлеющие угли. На стене то и дело появлялась рогатая тень. То появится, то исчезнет. Здесь оно, его фартовое проклятье. Следит. Следит и… ревнует. Ревнует к Марине. Тут всё просто. Как только он увидел Маринкины окровавленные руки и щеку, сразу всё понял. Сложил два и два. Он вообще на сообразительность никогда не жаловался, и хотя удача сама прыгала в руки, словно по волшебству, головы не терял, просчитывал каждый шаг. Прогнозировал риски. Он часто думал о том, чего мог бы добиться, если бы… Если бы не бабушкин подарочек тогда, ночью, в лесу. Неужели был бы бедняком, терял один бизнес за другим, неужели б ему вечно не везло? Он верил в себя и свои силы, вот только… Вот только проверить это не получалось.
Время шло, и Березин научился «играть по правилам». По негласным правилам «союзника», некоего существа, обладающего такой силой, что порой от страха холодел позвоночник. Союзнику нужна кровь. Кровь его врагов. Сложность в том, что кто ему, Березину, друг, а кто — враг, решает не он, а капризный рогатый ребёнок! Он должен вести себя хорошо. Много зарабатывать, быть довольным и счастливым, всеми силами демонстрируя, что деньги — это и есть счастье. И тогда никто не пострадает. Кровь прольётся, без этого никак, но смертей не будет. Это… Что-то вроде договора. Когда он доходил до отчаяния, проклинал судьбу, напивался, страдал от очередной неудачной любовной истории — приходила расплата, кто-то мог пострадать. Аварии. Несчастные случаи. Странные, необъяснимые смерти. Он прекрасно понимал, что всё это — не просто случайность.
Кровь на Марине — первое предупреждение. Девушке он ничего не сказал, но страх поселился в сердце.
— Кап. Кап. Кап-кап…
Что-то теплое, липкое упало Сергею на лицо. Он повернулся туда, где должен был лежать Елизар. Пусто, только скомканное одеяло.
— Кап, кап, кап…
Что это? Он поднял глаза вверх, и наконец сообразил, что лежит под полатями, на которые забрались девчонки — Кристина и… Но почему? Они же с Елизаром укладывались спать в стороне.
— Марина?
Сергей резко сел. Рука угодила в какую-то лужицу. Теплую. Липкую.
— Кап. Кап. Кап…
— Чёрт… Нет. Нет! Марина!
Он вскочил, схватился за полати, подтянулся и одним прыжком забрался наверх. В этот момент что-то вспыхнуло. Будто кто-то зажег свечу. До слуха Сергея донеслось чавканье, перед глазами вновь мелькнула рогатая тень, а за нею — бледное, обескровленное лицо девушки с раной на шее. Рваной, зияющей…
— Нет! Марина!
Что-то скрипнуло, послышался женский крик и все трое полетели вниз.
— Что случилось? Кристина? — Марина очнулась, голова гудела от боли.
Темноту разорвала комета с огненным хвостом. Свет озарил часть комнаты — мимо пробежал невысокий человечек в длинной, до пола, рубахе и исчез в противоположной стене! На потолке появилась тень тощей старушонки. Тень что-то выронила из рук — все услышали треск, стук, как будто по полу скачут ожившие стулья.
— Марина, ты жива?
— Да…
— Кристина, с вами всё в порядке?
— Да… фонарик… сейчас…
Свет. Лучше бы они сидели в темноте! Прялка и веретено (и откуда только взялись?) прыгали, на столе плясали чашки, ведро и бидон катались по полу, сталкиваясь и издавая противный скрежет.
— Твою мать…
Березин не выдержал, выругался. Во-первых, с Мариной все было в порядке, никаких кровавых ран на шее — значит, то был сон, но успокаивало это мало, потому как он всё бы отдал, лишь бы и то, что он сейчас видел, тоже оказалось сном.
— Черти! Чертиии! Уууу…. Пррроклятые! Вот я вам!
Посреди избы стоял Елизар. Он размахивал горящей палкой, снова и снова засовывая ее в печь и разбрасывая тлеющие угли. Бледный, мокрый от пота, он ничего не видел перед собой…
— Убью! Не подходи… Слышишь! Не возьмёшь!
Березин бросился на Елизара, пытаясь отобрать горящий факел, Кристина и Марина уже бегали в поисках воды, но все было напрасно — пламя уже плясало по стенам.
— Уходите! — Крикнул Сергей. — Обе на улицу, живо!
— Нет! Серёжа…
— Я сказал на улицу, обе! Дверь откройте!
В какой-то момент, устав бороться с Елизаром, чувствуя, как кожа вздувается и лопается от ожога, прошептал: