– Да не может быть!.. Откуда?
Он лихорадочно полез в седельную сумку: пальцы всё время соскальзывали с пряжек, ремешки словно ожили и плоскими червями скручивались и уползали. Наконец, удалось запустить руку в глубокий карман и извлечь на свет сокровище, за которое он отвалил немалые деньги – небольшой, размером всего с кулак светильник из орийского минерала.
Свен сдвинул вбок медную крышечку, и из отверстия полился ровный белый свет. В струях дождя он сперва осветил пар, исходящий от дыхания человека и его коня. Свен направил луч вниз и выругался.
Из-под земли в окружении мелкой гальки выглядывал огромный каменный череп. Дождь продолжал вымывать глину, под которой полубоком покоился гигант. Идеально вытесанные глазницы, провал носа с тончайшей перегородкой, ровный ряд зубов… – именно его нащупал Свен, – всё было удивительно гладким и блестящим в потоках дождя и бликах от фонаря. Только лоб, который, видимо, и раньше возвышался над землёй, был шершавым и выщербленным.
– Ну и жуть, – прошептал островитянин, поднимаясь. Стало вдруг так одиноко и неуютно: гнетущий лес накинулся отовсюду тёмной неизвестностью. Свен разом почувствовал пронизывающий холод от промокшей одежды. Схватил пегого под уздцы и, продолжая светить себе под ноги, почти бегом бросился догонять остальных.
Мост, словно древнее чудовище, пришедшее к водопою, согнулся над молочной рекой. Его очертания неохотно проступали из тумана. Всё – от самого старого многорукого дуба до нежнейшего стебелька, источало белёсую дымку. Она сбилась у земли в целую тучу, растянулась вдоль опушки и тонкими струйками стекала в глубокий чёрный овраг. Клубилась, словно потревоженный прах, у исполинских ног Чёртова моста. Робко протягивала призрачные щупальца на обходящую кругом тропу, под ноги уставших коней, и быстро втягивала их обратно, в благоухающую свежестью крапиву.
Облачную завесу уже в который раз за этот длинный день разметало по небу, ливень унесло далеко вперёд. Луг заполнился зеленоватым закатным светом.
– Надо же, какая крапива тут здоровенная выросла – все ноги намочила… Ха-ха-ха! – низкий клокочущий смех Кромма спугнул десяток лягушек, они прыснули врассыпную с открытого пространства.
Халла хмыкнул было, но не услышав поддержки, замолчал.
Тихонько застонала Шайлен, в полузабытьи лежащая на руках у брата.
– Как она? – Свен поравнялся с ними.
– Не пойму. Как будто задремала. Ты понял, на что она так упала?
– Долан… Там камень здоровенный из-под земли торчал с острым краем. Боюсь, тут дело не в подвёрнутой ноге. – Свен не стал рассказывать, что это был за камень. Нечего нагнетать, и так настроение хуже некуда. Сейчас его люди, промокшие, голодные и уставшие мало напоминали ту воодушевлённую и задорную ватагу, выехавшую из Хальмора покорять южные города.
– Сменить тебя? Устал, наверное, её везти столько времени?
– Не надо, командир, спасибо. Не хочу лишний раз ворочать: итак стонет на каждой кочке.
– Ладно. Но если что, говори, – островитянин аккуратно тронул Долана за плечо и поехал вперёд, шурша сапогом по мокрым зарослям.
Халла так и ехал с привязанной с одной стороны кобылой Шайлен. Парень, свесившись набок, методично, кусок за куском отжимал шерстяной плащ. Перед ним в седле покачивался Седрегунн – вода продолжала капать с покрасневшего носа, и по плечам время от времени пробегала мелкая дрожь. Баас оглянулся, криво подмигнул из-под капюшона.
Свен выехал вперёд. Если он правильно помнил карту, то вот-вот они уже должны были наткнуться на постоялый двор. Но масштаб карты был крупным, и самые мелкие расхождения на бумаге грозили в жизни часами езды.
Печальная трель поплыла над лугом. За ней следом прозвучал медленный надрывный перебор, остановился, ударившись в Чёртов мост, и вернулся последним стоном к путникам с противоположной стороны.
– Соловей, что ли? – Кромм с недоверием прислушался.
– Сам ты соловей, тссс! – Свен лёгкой рысью двинулся на звук. Крапива тут же сомкнулась за его спиной. Несколько шагов он плыл в зелёном море, затем его волны распахнулись, обнажив открытое пространство вокруг аккуратного белёного забора. Звук доносился точно отсюда, из-за разросшегося куста разлапистой жимолости.
За кустом, на горизонтальной перекладине забора сидел тонкий костлявый парень. Лицо почти полностью скрыто под спутанными чёрными волосами. Босой, в коротких обтрёпанных штанишках и тонкой, как паутина, сорочке. Его пальцы вновь пробежали по ажурной костяной свирельке, и печальный подсипловатый звук растёкся по округе.
Парень обернулся, как сова, отодвинул ладонью волосы и улыбнулся мелкими острыми зубами: