– Нет. Но сами мы не можем помочь Шай.
– Понимаю. Будь настороже, друг.
– Ещё бы.
Проходя за очередной кружкой с травяным отваром и свежей булочкой, Свен склонился к Баасу с Халлой, которые теперь раскладывали на двоих какой-то сложнейший пасьянс. Он передал им то, что рассказал Седрегунн, искренне надеясь, что мальчишка на окне, сверлящий его взглядом, не обладает совиным слухом.
Молчаливая девочка с льняными волосами мышкой скользнула с кухни, побежала наверх. Дверь в комнату Шайлен распахнулась, девочка юркнула внутрь, прошмыгнув мимо широкой юбки Беаты.
Хозяйка выглядела уставшей. Коричнево-зелёными от травяного сока пальцами она расправляла широкие рукава. Из-под высоко накрученного платка выбилась прядь тёмных волос.
У лестницы она столкнулась с заспанным Кроммом. Зевая, он попытался вежливо пропустить хозяйку перед собой. Та очаровательно улыбнулась, не обратив внимания на ледяной взгляд Седрегунна, стоявшего позади.
Лохматый мальчишка в зале вихрем слетел с подоконника, метнулся на кухню, и не успели все спуститься, как он уже вынес поднос с завтраком для запоздавших.
– Беата, свет наш в ночи, – медленно потянул Седрегунн, – когда мы приехали, ты поставила нам условие…
– Да, Седрег, я помню, – хозяйка внимательно слушала, по-птичьи склонив голову набок.
– А мы, загнанные ненастьем, позабыли спросить, во сколько же нам обойдётся ночлег в твоём доме?
– Ах, право же, не столь важно, – Беата заметно расслабилась, услышав вопрос. – Оставите столько монет, сколько сочтёте нужным. Но главным остаётся моё условие. Помнишь, Халла сказал, – как в сказке.
– Ну, хорошо, – Седрегунн как будто бы остался удовлетворён ответом.
– Беата, – нарушил тишину Свен. – Скажи, а что стало с теми постояльцами, которые не выполнили условие?
Хозяйка остановилась посреди зала и ласково посмотрела на островитянина:
– Они умерли, Свен.
Шайлен выпорхнула из своей комнаты, сразу же после ошеломляющей фразы Беаты. Румяная цветущая девушка не имела ничего общего с тем бледным безвольным телом, которое они привезли сюда чуть меньше суток назад. Она спустилась со второго этажа, как по воздуху, изящная и стройная. Брат бросился ей навстречу, подхватил на руки и закружил.
– Поставь меня скорее, и так голова кружится! Мальчики, вы же дадите мне поесть? Я просто умираю с голоду!
Пока все суетились вокруг исцелившейся девушки, хозяйка, про которую временно забыли, скрылась за дверью в кухню. В последний момент Свен сообразил, что она снова улизнула от ответов, кивнул Седрегунну, который всё понял без слов, и устремился к низкой неприметной двери.
Дверь открылась в узкий коридор, справа упирающийся в пустую заброшенную кухню, а прямо напротив выхода в зал находилась ещё одна. Свен толкнул её и оказался на веранде. Стены закрывали её лишь с двух сторон – внешний угол дома сплошь состоял из мелких стёклышек, удерживаемых металлической решёткой.
Беата была здесь: она стояла в рассеянном свете и ажурных тенях и не выглядела созданием из плоти и крови.
– Ты снова пришёл мучить меня вопросами? – она подняла печальные тёмные глаза.
Свен подошёл ближе.
– Я видел сон. И в нём были кости. Тонкие, нечеловеческие кости…
Беата слушала, как заворожённая.
– Они лежали у стен, и на истлевшей кровати, и на величественном троне, – продолжал островитянин, делая к ней ещё шаг. Женщина вздрогнула, не отрывая глаз от рассказчика. – На останках той, что была на троне, я видел это.
Свен оказался рядом с Беатой, положил ей руку на ямочку между ключиц, скользнул вниз, подцепив завязки сорочки: падая, ткань обнажила подвеску из потемневшего серебра. Точно такую же, как та, что лежала сейчас в его кармане.
– Кто ты, Беата?
Но она вновь не отвечала: дёрнув плечом, скинула вниз лёгкую ткань сорочки; словно крыльями, взмахнула руками, освободив их из рукавов; привстав на полупальцы, дотянулась раскрытыми губами до тонких губ островитянина.
А он оказался не в силах сопротивляться: все мрачные подозрения улетучились вмиг. Под мягкими руками Беаты он опустился на циновки, заблудился в водопаде волос, что обрушился на него из-под нагромождения платка. Свена укачало на волнах её движений, он жадно ловил ртом воздух в краткий миг, когда Беата отрывалась от него.
Он словно плыл по поверхности океана, тёплого и ласкового, то поднимаясь на гребень волны, то падая в бездну. Волны били всё чаще, вдохов хватало всё меньше и меньше, злой прибой швырял его тело всё сильнее. Последняя волна подняла его высоко над землёй и с размаху швырнула на песок, выбив весь воздух и разорвав сознание яркой вспышкой. А после была темнота.