— Какая же ты сука!
Я опустился на колени и впился в её губы, прижимая её податливое тело к себе. Она откинулась назад, и я упал в её объятия, уже не в силах себя контролировать. Она с готовностью принимала все мои поцелуи и прижималась ко мне всё теснее.
— Я ненавижу тебя.
Так ненавижу, что готов убить прямо сейчас. Задушить. Растоптать. А потом умру сам от полного дисконнекта тела и разума.
— Да, я вижу, — она чуть ли не смеялась, отрываясь от моих губ и глотая ртом воздух с лёгкой улыбкой.
Издеваешься?
Я погрузил пальцы в её распущенные волосы и впился в её губы поцелуем. Мой член, прижатый к животу этой стервы, неистово пульсировал. Она в точности повторила моё движение — запустила пальцы мне в волосы и сжала кулак.
Она была такой горячей для меня. Я чувствовал это всем телом. Когда я сунул внутрь два пальца, Грейнджер испустила низкий стон. Она была ещё мокрее, чем тогда, когда мастурбировала на этом самом бортике, если это вообще возможно. Да, похоже, у нас проблемы. Я начал двигать двумя пальцами, при этом мой большой палец энергично массировал её клитор. Охнув, она вновь оторвалась от моих губ и прохрипела:
— Быстрее, Драко. Я больше не могу!
Святой Мерлин! Она — развратный демон в юбке, но меня не нужно просить дважды. Я быстро расстегнул ремень и брюки, наконец освобождая виновника происходящего. Я приподнял её за бёдра и одним толчком вошёл в неё по самое основание члена.
Твою мать! Это просто прекрасно! Это, блядь, того стоило. Тихий голосок в моей голове шепнул, что мне, возможно, теперь всегда будет её мало. Но звонкий стон полностью освободил разум от этих мыслей.
Грейнджер задыхалась, и я ощутил, как её горячая плоть тесно обхватывала мой член. Я чуть не кончил от одного этого эйфорического чувства. Прерывисто дыша, она впилась зубами мне в плечо и обвила меня ногами. Я начал быстро и резко двигаться, прижимая её к полу. Мне было плевать, что я трахаю гриффиндорку. Мне нужно было избавиться от нее, вывести из организма это постыдное желание, как выводят яд.
Подняв голову, она потянулась ко мне, и мы столкнулись в несдержанном поцелуе. Она же зубами сжала мою нижнюю губу.
— Я уже почти… — прошептала она.
Надо же, не я один тут умирал от несдержанности. Мокрые шлепки разносились по всему залу. Я смотрел, как её глаза закатывались от удовольствия, её ноги чуть подрагивали. Я не мог остановиться, входя в бешеный ритм. Она подмахивала мне бёдрами, позволяя погружаться всё глубже и глубже. Её мышцы сжимались всё сильнее, рассылая импульсы удовольствия по всему телу.
Когда она успела лишиться девственности и стать такой распущенной? Сколько парней у неё было до меня? Плевать, теперь она будет моей. Я никому её не отдам. Это мой личный наркотик, я тону в удовольствии. Её тело так и льнёт ко мне.
— Моя, — я прохрипел, уже слабо осознавая реальность, но продолжая вколачиваться в её тело.
— Пошёл, — её резкий выдох от моего очередного толчка, — к чёрту.
Зарывшись лицом в её шею и волосы, чтобы приглушить стон, я сжал руками её ягодицы. Разум окончательно покинул меня. Я ощущал горячую влагу на своём члене и тесные стенки её влагалища, которые начали сильно сокращаться, доводя меня до пика. Я весь пропитался этой чёртовой ванилью. Она стонала. Громко. Впивалась ногтями в мою спину.
— Чёрт, — я втянул воздух, но не смог сдержаться.
Я что-то прохрипел в её ухо и излился прямо в неё.
Слабость окутала всё тело, и я опустился головой на её грудь. Она так глубоко и быстро дышала, что меня качало словно на волнах. Долгожданное освобождение. Как же это прекрасно.
Она до сих пор была зверски горячей и продолжала меня обнимать. Я таял в ней, словно кубик сахара в чае. Почему же я не в силах оторваться от неё? Меня должно было отпустить. Но всё, что было в моей голове, — это желание продолжать её держать в своих объятиях, так непозволительно близко к себе.
Чёртова Грейнджер. Ты настолько хороша, что я просто не могу выкинуть это из своей головы, из своего тела. Ты просто необходима мне. Докатились.
Я усмехнулся, лежа на её груди щекой. Она и правда хотела моей смерти. Жаждала, что я буду ползать в её ногах и молить о продолжении. И, сука, видимо, так и будет. Потому что я не знаю, как мне жить дальше без неё. Без секса с ней и этой бури эмоций.
— Драко… — пришла в себя и сфокусировала взгляд на мне. Интересно, что после секса я резко стал «Драко», а не идиотом-Малфоем. Какая же она чокнутая, Мерлин.
Она предприняла слабые попытки выбраться из-под меня. Я перевернулся в сторону на холодный пол, отпуская её. Мне нужно всё обдумать. Пока она не перестанет маячить передо мною голышом, я точно не смогу это сделать. Катись отсюда, Грейнджер.
Она с трудом поднялась и буквально на ватных ногах направилась к скамейке у стены. Вытащила свою палочку из-под небольшой стопки вещей, применила сначала очищающее заклинание, а после оделась, используя магию.
Почему в груди эта боль? Я ведь не хочу, чтобы она осталась. Не хочу принять с ней горячую ванну после секса, а затем уснуть в её объятиях. Я не хочу. Это невозможно. Кажется, она это понимала лучше, потому что, не окинув меня и взглядом, направилась к выходу.
Я лежал на полу и не понимал: мне хорошо или плохо? У меня был охуительный секс, я выбесил Грейнжер, член больше не мучил — это хорошо. Но она уходила. Эта развратная сучка просто встала и собиралась свалить. Какого чёрта мне так плохо от этого?
Я видел её распущенные волосы, которые после секса со мной теперь не уложить ни одним заклинанием. Её прямую удаляющуюся спину. Так не должно быть. Я просто хочу, чтобы она вернулась и я мог вновь ощущать эту ядовитую ваниль. Она, должно быть, услышала мои мысли, потому что резко остановилась у самой двери.
— Тебе было отвратительно, Малфой?
Почему же она такая дура?! Я вздохнул и чуть приподнялся на локтях, продолжая смотреть на её спину. Она даже не развернулась.
— Хоть в кои-то то веки закрой свой рот и иди…
Не уходи. Останься, умоляю тебя.
— Да или нет? — она повернулась, и шоколадные глаза прожгли меня насквозь. Я тяжело сглотнул и не смог произнести ни звука. Потому что лгать, находясь под её пристальным взором, невозможно. Это было выше моих сил.
В комнате звенела тишина. Я слышал лишь своё учащённое дыхание. Она не сводила глаз с моего, наверное, потерянного лица. На её губах промелькнула тень ухмылки.
— Увидимся завтра после отбоя. Здесь же.
Я не успел ничего ответить, потому что она тут же выскочила за дверь, громко ей хлопнув. Оставляя после себя лишь пустоту.
Я не ожидал такого. Что она окажется такой. Но я приду…
У меня, блядь, нет выбора. Это уже пробралось в мои лёгкие, желудок и сердце. Что-то тёплое и отвратительно грязное. То, что мне не нравится, но то, что резко стало таким необходимым.
О да, Грейнджер, я приду.