Передав об этом через несколько дней Миньцзы[84], Айгун сказал:
– Раньше я считал высшим пониманием [долга] то, что, стоя лицом к югу, правлю Поднебесной, храню в народе порядок и печалюсь о смерти людей. Ныне же я услышал о настоящем человеке и боюсь, что подобным совершенством не обладаю: легковесно отношусь к самому себе и веду к гибели царство. Мы с Конфуцием не царь и слуга – [мы с ним] друзья по добродетели.
Безгубый[85] калека с кривыми ногами подал [как-то] совет вэйскому царю Чудотворному и [так] понравился Чудотворному, что шеи у нормальных людей стали казаться тому слишком короткими.
Человек с Зобом, похожим на кувшин [как-то] подал совет цискому царю Хуаньгуну и так царю понравился, что шеи нормальных людей стали казаться тому слишком тонкими.
Так что преимущества в свойствах заставляют забыть о телесном. [Если] человек не забывает о том, что забывается, а забывает о том, что не забывается, то это – истинное забвение.
Поэтому у мудрого есть где странствовать. [Для него] знания – зло, клятвенные союзы – клей, добродетель – [средство] приобретения, [предметы] ремесла – товар. Мудрый не строит планов, зачем ему знания? Не рубит, зачем ему клей? Не утрачивает, зачем ему добродетель? Не торгует, зачем ему товар? [Вместо] всего этого [его] кормит природа. Природа кормит естественной пищей. Поскольку пищу он получает от природы, зачем ему людское? Тело у него человеческое, [но он] не знает человеческих страстей. Телом – человек, поэтому и живет среди людей, не страдая человеческими страстями, не принимая ни хвалы, ни хулы. В незначительном, в малом он – человек. Высокий, величественный, [он] в одиночестве совершенствует в себе природное.
Творящий Благо спросил Чжуан-цзы:
– Бывают ли люди без страстей?
– Бывают, – ответил Чжуан-цзы.
– Как можно назвать человеком человека без страстей?
– Почему же не называть его человеком, [если] путь дал такой облик, а природа сформировала такое тело?
– Если называется человеком, как может он быть без страстей?
– Это не то, что я называю страстями. Я называю бесстрастным такого человека, который не губит свое тело внутри любовью и ненавистью; такого, который всегда следует естественному и не добавляет к жизни [искусственного].
– [Если] не добавлять к жизни [искусственного], – возразил Творящий Благо, – как [поддерживать] существование тела?
– Путь дал [человеку] такой облик, природа сформировала такое тело, – повторил Чжуан-цзы. – А ты относишься к своему разуму как к внешнему, напрасно расходуешь свой эфир: поешь, прислонясь к дереву; спишь, опираясь о столик. Природа избрала [для] тебя тело, а ты споришь о том, что такое твердое и белое.
Глава 6
Основной учитель[86]
Знание созданного природой и знание созданного человеком – [знание] истинное. Знание созданного природой дается природой. [Тот, кто обладает] знанием созданного человеком, с помощью познания познанного упражняется в познании непознанного. [Такой человек] не умирает преждевременно, доживает до естественного предельного возраста. Это знание наиболее полное. И все же в нем есть и пагубное. Ведь знание точное от [чего-то] зависит, а то, от чего оно зависит, – совершенно неопределенное. Как знать, называемое мною природным – это, быть может, человеческое, а называемое человеческим – это, быть может, природное? Только настоящий человек[87] обладает истинным знанием.
Кого же называют настоящим человеком? Настоящий человек древности не шел против малого, не хвалился подвигами, не [входил в число] мужей, [представляющих] замыслы. Поэтому ошибаясь, не раскаивался, а поступив правильно, не [впадал] в самодовольство. Такой человек [мог] подняться на вершину и не устрашиться, войти в воду и не промокнуть, вступить в огонь и не обжечься. Своим познанием [он, даже] умирая, мог восходить к пути. Настоящий человек древности спал без сновидений, просыпаясь, не печалился, вкушая пищу, не наслаждался. Дыхание у него было глубоким, исходило из пят, а у обычных людей идет из горла. У человека, побежденного [в споре], слова застревают в глотке, будто [его] тошнит, – чем сильнее страсти в человеке, тем меньше в нем [проявляется] естественное начало.
Настоящий человек древности не ведал любви к жизни, не ведал страха перед смертью. Входя [в жизнь], не радовался, уходя [из жизни], не противился, равнодушно приходил и равнодушно возвращался – и только. Не забывал о том, что было для него началом; не стремился к тому, что служило ему концом. Получав [что-либо], радовался, возвращая, об этом забывал. Это и называется не помогать разумом пути, не помогать природе искусственным. Такого и называют настоящим человеком.
86
«Учитель – это тот, кому подражают… учителем здесь считается дао» – этот комментарий Го Сяна (умер в 312 г.) подтверждается текстом дважды. В ряде фрагментов в главе представлена попытка сформулировать дао как природу, материю в ее противоречии с человеческим субъективным, т. е. как объективную действительность, и утвердить ее познаваемость.
87
«Настоящий человек» – чжэнь жэнь, термин, возникший для обозначения: даосского философа; приобрел позже значение «святой», «бессмертный».