Настоящий человек древности не ведал любви к жизни, не ведал страха перед смертью. Входя в жизнь, не радовался, уходя из жизни, не противился, равнодушно приходил и равнодушно возвращался – и только. Не забывал о том, что было для него началом; не стремился к тому, что служило ему концом. Получая что-либо, радовался, возвращая, об этом забывал. Это и называется не помогать разумом пути, не помогать природе искусственным. Такого и называют настоящим человеком.
У такого сердце – в покое, выражение лица – неизменно, лоб – высок и ясен. Прохлада исходит от него, точно от осени; тепло, точно от весны. Радость и гнев его естественны, как четыре времени года. Он обращается с вещами, как это необходимо, но никто не знает его пределов. Поэтому мудрый способен поднять войско, покорить царство, не утратив привязанности людских сердец; распространить полезное на всю тьму вещей, но не из любви к людям. Ибо тот, кто упивается своим пониманием вещей, не мудр; обладающий личными привязанностями не милосерден; тот, кто ожидает удобного момента, не добродетелен; кто взвешивает полезное и вредное, тот – неблагородный муж; кто теряет себя, домогаясь славы, тот не муж; тот, кто жертвует собой, теряя истинное, тот не способен повелевать другими. Такие, как Ху Буцзе[46] и Омраченный Свет[47], Старший Ровный и Младший Равный, Сидящий на Корточках, Помнящий о Других[48] и Наставник Олень[49], были слугами других, исполняли чужие желания, а не собственные. Настоящий человек древности был справедлив и беспристрастен; ему как будто чего-то не хватало, но не требовалось дополнительного; он любил одиночество, но на нем не настаивал; соблюдал чистоту, но без прикрас. Улыбался, словно от радости, но двигался лишь по принуждению. Собранное в нем вторгалось в нас, вместе с ним в нас укреплялись свойства. Строгостью был подобен времени, возвышенный, не терпел ограничений; отдаляющийся, будто с сомкнутыми устами; бессознательный, будто забывающий о словах.
Наказания считали телом, обряды – крыльями, знания – определением благоприятного времени, добродетель – согласием с другими. Те, кто считал наказания телом, были умеренны в казнях; те, кто считал обряды крыльями, действовали в согласии с миром; те, кто считал знания определением благоприятного времени, были вынуждены применять их в делах; те, кто считал добродетель согласием с другими, говорили, что поднимаются на вершину вместе со всеми, у кого есть ноги. Люди полагали, что они воистину труженики.
То, что они любили, было единым; то, что они не любили, было единым. В своем единстве они были едиными; в отсутствии единства они были едиными. В своем единстве они были последователями природного; в отсутствии единства они были последователями человеческого. Тот, в ком природное и человеческое не побеждают друг друга, и называется настоящим человеком.
Жизнь и смерть – от судьбы. Она так же постоянна, как природа в смене дня и ночи. То, что человек в этом не может воспринять, относится к свойствам самих вещей. Одни видят только Небо как своего отца и его любят, тем более, что выше неба. Другие видят только благородного мужа царя, их превосходящего, и готовы за него умереть; тем более должны бы это делать ради того, что более истинно, чем царь.
Когда источник высыхает, рыбы, поддерживая одна другую, собираются на мели и стараются дать друг другу влагу дыханием и слюной. Но лучше им забыть друг о друге в просторах рек и озер. Вместо того чтобы восхвалять Высочайшего и порицать Разрывающего на Части, лучше предать забвению их обоих и идти по своему пути.
Огромная масса снабдила меня телом, израсходовала мою жизнь в труде, дала мне отдых в старости, успокоила меня в смерти. То, что сделало хорошей мою жизнь, сделало хорошей и мою смерть.
Если спрятать лодку в бухте, а холм – в озере, скажут, что они в сохранности, но в полночь Силач унесет все на спине, а Невежда ничего не будет знать. В каком бы подходящем месте ни спрятать большое или малое, оно все же исчезнет. Вот если спрятать Поднебесную в Поднебесной, ей некуда будет исчезнуть, – таков общий закон для всех вещей.
46
Ху Буцзе – по комментарию Чэн Сюаньина – не принял трона, предложенного ему царем Высочайшим, бросился в реку и утонул.
47
Омраченный Свет (У Гуан, или Моу Гуан) отказался от трона, предложенного ему царем Испытующим, и, обняв камень, утопился в реке Лу.
48
Помнящий о Других (Цзи То) скрылся со своими учениками из опасения, что после отказа Омраченного Света царь Испытующий предложит ему престол.