— Это мистер Калхэм утверждает, что никогда прежде не был в Скемптоне. И я не говорю, что эт-то он — Цианидный Убийца. Возможно, Цианидный Убийца, — но это не одно и то же.
— Но…
— Дорогая мисс Джонс, маньяк в Скемптоне убивает полдюжины человек случайным образом, посылая им сначала сообщение «ГОТОВЬСЯ ВСТРЕТИТЬ СВОЮ СУДЬБУ». Это не запрещает кому-то еще убить одного человека или больше… также случайным образом… с таким же предупреждением и прочее. В особенности, — добавил Хьюго, — если легко устроить, чтобы сообщение вообще не дошло до адресата. А сообщению для миссис Калхэм не дали дойти по назначению…
— Почему бедняга Джон Калхэм сделал бы подобное? — спросила Шарон.
— Разве вы не заметили, — усмехнулся Хьюго с непосредственностью, свойственной молодости, — что мистер Калхэм посматривает на мисс Пратт с большой симпатией?
— До понедельника они даже не видели друг друга.
— Откуда вы знаете? — улыбнулся Хьюго.
— Я считаю, что вы совершенно невыносимы, — повторила Шарон. — И, так или иначе, он не мог этого сделать. Я знаю, что не мог. Я наблюдала за ним. Он отрезал горбушку и передал ее на кончике хлебного ножа миссис Кэмп. А затем он просто сидел и ждал, поигрывая ножом в воздухе, а затем отрезал следующий ломоть и передал его точно так же. И другая его рука не касалась ничего, ничего! Итак, — торжествующе закончила Шарон, — раз вы такой великий детектив, куда это нас ведет?
Это привело их, сказал великий и совершенно невозмутимый детектив, к единственному оставшемуся углу треугольника — к мисс Пратт.
И так поглощена была Шарон обсуждением мисс Пратт, что не обратила внимания, как у не менее взволнованного мистера Хьюго Рэ совершенно пропал иностранный акцент.
Скальные сады опустели на время карнавала.
Здесь на скамье, выходящей на правильные (и на деле довольно отвратительные) клумбы с ноготками, сидели миссис Джеральд и миссис Кэмп.
Миссис Джеральд все еще негодовала, что миссис Кэмп «заманила» ее в Скемптон.
— Но я не могу бросить бизнес, — скулила миссис Кэмп почти со слезами. — И вы должны были прочитать об этом в газетах. Так или иначе, вы, надеюсь, не тот маньяк?
— Я?! — Длинный нос миссис Джеральд стал еще краснее, чем обычно. Она встала около маленькой, но крепкой миссис Кэмп, угрожающе подняв пляжный зонтик, словно готовая запросто ударить ее. — Я? Маньяк! Почему это? Если уж кто здесь маньяк, так это вы, — пронзительно закричала миссис Джеральд. — Вы единственная, кто был в Скемптоне, когда происходили все эти убийства.
— Любой из вас мог быть в Скемптоне, — спокойно возразила миссис Кэмп, — Откуда нам знать? Никто из нас ничего не знает о других.
— Но мы знаем кое-что о вас, — настаивала миссис Джеральд. — Мы знаем, что вы были в Скемптоне. И очень подозрительно, как я это называю, что вы много раз оказывались на сцене смерти.
— Я присутствовала при гораздо большем количестве смертей, моя дорогая, — сказала миссис Кэмп. — Я ведь профессиональная медсестра.
— Смертей, да. Но здесь-то речь об убийствах.
— Я не спрашиваю сначала, — заметила миссис Кэмп все еще спокойно, — от чего мои пациенты собираются умереть. Я просто помогаю им.
— Помогаете им умереть, — кивнула миссис Джеральд.
— Если вам нравится такая формулировка, то да, — согласилась миссис Кэмп. — Помогала умереть. Но, — добавила она, — не тем, что предлагала им дозы цианида. С горчицей или без….
— Что вы имеете в виду? — воскликнула миссис Джеральд.
— Не говорите глупости про меня, — сказала миссис Кэмп, — и я не буду про вас. Я имею в виду, что просто намазала масло на тот кусок хлеба, — из того же самого фунта масла, тем же самым ножом, и вы все следили за мной. А вы клали горчицу на ветчину — из того же самого горшочка, той же самой ложкой, и все мы следили за вами… Да, а что касается того, кто был в Скемптоне во время убийств, — мы это можем обсудить вдвоем. И у меня хорошая память на лица.
— Значит, вы тоже ее узнали? — спросила миссис Джеральд.
Это было не вполне то, что имела в виду миссис Кэмп. Но она с растущим вниманием слушала обвинительную речь миссис Джеральд против мисс Пратт.
А в пустой гостиной в «Саннисайде» мисс Пратт сидела с бедным, грустным, взволнованным и раскаивающимся мистером Калхэмом.
— Дорогой мистер Калхэм, вы не должны винить себя. Вы и миссис Калхэм не были счастливы.
— Она изменилась, — грустно признал мистер Калхэм. — Сначала все было идеально, понимаете, но… она изменилась.