— Так кто же убил Рэйчел Лурье? — задала я очень естественный вопрос.
— Как кто? — удивился инспектор. — Разумеется, Стенли Круассон.
— Но почему вы так решили?
— Его логика проста: лучше сидеть за соучастие в несостоявшемся убийстве, чем за убийство.
— Я ничего не понимаю, инспектор. Вы говорите загадками. При чем тут несостоявшееся убийство, оно же состоялось?
— Дорогая мисс, но ведь Стенли Круассон твердо знает, что Билл Лесли не справился с его поручением. Он не убил ни Рут Голдстайн, ни Рэйчел Лурье.
— Да, он это знает только, если убил Рэйчел сам.
— Вот и я про это!
— Но, Стенли наверняка все отрицает?
— Пока отрицает, но, дорогая мисс, поручите это нам! — слоном затрубила трубка.
Я бы еще долго молчала, приходя в себя после разговора с инспектором, но у Генри хватило терпения лишь на полминуты.
— Насколько я понимаю, в деле появился новый подозреваемый… — очень тихо, как бы не желая помешать моим размышлениям, произнес Генри.
— Да, и он уже арестован! — и я пересказала Генри наш разговор с инспектором.
Глава 7. Так кто же все-таки убил Рэйчел Лурье?
Генри вернул плащ на вешалку, попросил меня приготовить кофе и, усевшись за рабочий стол, приступил к любимому занятию — вращению на кресле.
Мы лишь недавно обзавелись офисными креслами, а до этого я со страхом наблюдала, как взрослый сорокатрехлетний джентльмен с риском загреметь под стол увлеченно раскачивается на ножках стула.
Детские привычки в сочетании со спокойным характером, природной мягкостью и философским складом ума придают личности Генри Тамона необычайную обаятельность. Я могу пожаловаться лишь на его постоянную ироничность, но проявляется она исключительно по отношению ко мне.
Конечно, мне это не очень нравится, но с ее помощью я пытаюсь воспитать в себе философский подход к жизни. Я стараюсь сносить уколы Генри и не отвечать ему тем же. Его иронические наезды я отношу, если так можно выразиться, к издержкам производства — ведь я провожу с Генри больше времени, чем его жена Китти. Странно, что она не ревнует его ко мне. Или ревнует, но не показывает этого? Второй вариант мне нравится больше.
Кофе закончился, и нам пришлось довольствоваться чаем с бергамотом. Генри поворчал для порядка: моя вина не требовала доказательств.
Сделав несколько глотков, Генри поставил чашку и вынес вердикт:
— Стенли не убивал Рэйчел.
Я ждала продолжения, и оно последовало.
— Просто ему не было смысла отрицать свою истинную вину, ведь Лесли заложил его. Он же считает, что убил Лесли, и знает, что Лесли арестован.
— Но зачем Лесли заложил его?
— Чтобы спасти его!
— Генри, я еще не отошла от разговора с Майлсом и плохо соображаю. Вас не затруднит пояснить свою мысль?
— Как только Лесли узнал, что убили медведя, он понял, что убийца — Стенли Круассон, конечно, если он знал его настоящее имя. Взять вину на себя он не мог, наверняка бы срезался на реконструкции преступления. Тогда он заявляет, что Стенли нанял его, а значит, у Стенли не было никакого резона марать руки самому. Тем более, он знал, что Одноглазый прибыл на маскарад и приступил к исполнению привычных для себя обязанностей. Я не сомневаюсь, что Билл Лесли друг, на которого можно положиться! Вы со мной согласны, Николь?
— То есть вы считаете, что и Билл Лесли, и Стенли Круассон говорят правду?
— Ээээ… я бы этого не стал исключать, — понизил голос Генри. — Очень сомневаюсь, что Кристоферу Майлсу и его ребятам удастся выбить признание из уст Стенли Круассона.
— Вы слышали, я спросила об этом инспектора Майлса, теперь спрошу и вас. Так кто же все-таки убил Рэйчел Лурье?
— Хороший вопрос, Николь, хороший вопрос… Кому бы его только адресовать?
— Вы как всегда смеетесь надо мной, Генри. Но ведь кто-то убил бедную Рэйчел Лурье! Возможно, убийца еще даже не попал в поле нашего зрения, и мы ничего о нем не знаем.
— Ну да. Боюсь, мы еще много чего не знаем, Николь! Нам стоит подумать на тему, кто бы еще мог желать смерти Рут Голдстайн.
— У вас есть соображения на этот счет?
— А почему бы для начала не спросить об этом саму Рут?
— Вы помните, она и про Стенли слышать ничего не хотела…
— Да, но теперь, когда Стенли Круассон арестован, возможно, она станет разговорчивее.
— Да, пожалуй, стоит попробовать.
— Мне бы хотелось Николь, чтобы вы поприсутствовали на допросе Рут. Вы не будете возражать?