Адела (свистит в свисток). Хватит, дочка!
Лаура. Хустина! Хустина!
Адела. Сегодня, прошу тебя, этот номер оставь.
Лаура. Я не могу больше, мама! Не могу! (Вот-вот взорвется.)
Адела. Может быть, хотите по чашечке кофе?
Венеранда. Я бы предпочла ветчины, Кофе у меня отбивает сон.
Сокорро. Совершенно верно. Налей из бутылки!
Адела трижды свистит в свисток, и появляется Хустина.
Лаура. Куда ты запропастилась, несчастная, зовем, а ты не идешь?
Хустина. Я читала Франца Кафку, забавная книжка.
Марсиаль. Ну и как? Догадалась, кто убийца?
Хустина. Почти. Уже начала догадываться, а он — раз! — и превратился в кузнечика. Но, конечно, кузнечика немножко фрейдистского.
Лаура (давая ей пощечину). Замолчи, презренная! Не видишь — у нас гости, им твои глупости неинтересны. Ступая отсюда, безмозглая. Иди на кухню и приготовь кофе. Он уже сварен, надо только подогреть.
Хустина. Хорошо, тетя, хорошо. Только не бейте меня так по щекам, а то мне когда-нибудь надоест… и вот тогда все узнают, вот… (Уходит.)
Адела. С ней нельзя иначе. Она такое несет, понятия не имею, где она этого набралась. В нашем доме всегда придерживались традиционных взглядов.
Из комнаты дедушки выходят Энрике и Марта; Марта взволнованна, видно, что она очень устала. Лицо бледное, страдальческое. В руках у нее тапочки.
Энрике. Можете войти. Теперь уже ничего страшного, можно взглянуть на него.
Марта. Пожалуйста… Стул! (Садится.) Мне нехорошо.
Лаура. Это мой двоюродный брат Энрике. Травматолог.
Сокорро. Бедняжка!
Венеранда. А что это такое?
Сокорро. Вроде парикмахера, милая, только почище.
Адела. Дон Марсиаль Эрнандес, детектив.
Марсиаль и Энрике пожимают друг другу руки.
Мой племянник Энрике, проездом из Мадрида.
Марсиаль. Слов нет, как я вам соболезную.
Энрике. Благодарю.
Марсиаль. Я хорошо знал дона Грегорио и просто потрясен случившимся. Нелегко будет Бадахосу пережить его кончину. Дон Грегорио оставил тут свой след.
Венеранда. Вы заметили, как мой сын излагает мысли?
Адела. А эта две сеньоры — донья Сокорро и донья Венеранда — близкие друзья дома. Они пришли побыть с нами.
Энрике. Сеньоры, я весь — к вашим услугам.
Венеранда. И мы в вашем распоряжении, днем и ночью.
Энрике (дает Марте таблетку). Прими, Марта, успокоишься.
Марта глотает таблетку.
Бедняжка очень впечатлительна.
Марта. Энрике, давай поскорее уедем. Я больше не могу.
Лаура (тихо, Энрике). Эти сеньоры хотели бы увидеть дедушку. И мы тоже. Последний раз мы его видели живым.
Адела. Такова жизнь.
Энрике. Да, да, заходите. Вы увидите, он немножко изменился. Для смерти было столько различных причин, и у него изменилось выражение лица, характер, даже волосы.
Марсиаль. Такое часто бывает. Нос, наверное, заострился, не так ли?
Энрике. Так… вот именно… очень, очень заострился. Заходите, заходите, пожалуйста, только ничего не трогайте.
Обе старухи и Марсиаль входят в комнату дедушки.
То, что лежит в гробу в сутане францисканского монаха, — это и есть дон Грегорио.
Марта (разражается слезами). Какой ужас! Какой ужас!
Энрике. А ты-то что, Марта? Закон жизни. Все там будем. Ну-ка, успокойся, успокойся.
Появляется Марсиаль.
Марсиаль. Дон Энрике, зайдите, пожалуйста, в комнату. Матушка никак не может чего-то надеть дону Грегорио, кажется, ладанку.
Энрике. Иду, иду, сию минуту. Только ничего не трогайте.
Марсиаль возвращается в дедушкину комнату.
Марта, возьми себя в руки.
Марта. Оставь меня. Мне плохо. Я… пойду в ванную комнату, умоюсь холодной водой, может, полегчает. (Уходит в ванную комнату.)
Энрике. Бедняжка, совсем расстроилась! Окончательно. А вы не пойдете взглянуть на дедушку?