— Никита, можно я буду называть тебя по званию? — заговорщицки спросила теща.
Никита переглянулся с женой, она пожала плечами и развела руками.
— Да-да, конечно!
— Товарищ майор, у меня есть очень серьезные наблюдения и выводы по делу… Ната, разговор служебный, поэтому посиди пока на кухне.
Наташа криво усмехнулась, вздохнула и пошла на кухню.
— И не вздумай подслушивать!
Неожиданно Матильда Жановна метнулась к рабочему столу, взяла лист бумаги и маркеры. Из-под ее руки стали выползать круги, стрелы, кривые прямоугольники.
— Очертим круг подозреваемых! — запальчиво приступила теща. — Варвара, Курбан… Извечный квартирный вопрос! Булгаковщина! А там, где булгаковщина, там чертовщина!
— Черт ногу сломит…
— Совершенно верно, Никита, то есть товарищ майор. Следующий, кто у нас на подозрении — и не случайно: со-о-сед! — Матильда Жановна написала это слово в кружочке. — А ему какой интерес? Отвечаю: он тайный педофил! И, зная это, Варвара незаметно поощряла визиты падчерицы к Роману. Чтобы потом на него пало подозрение. Ха-ха! Все кубики складываются очень даже… прикольно, как говорит молодежь.
Теща, потирая ладони, сделала круг по комнате.
Вошла Наталья с подносом, на котором стояли две чашки с чаем и тарелка с бутербродами.
— Не заходи!!! — страшно крикнула Матильда.
Наталья попятилась назад, чуть не уронив поднос.
— Очень интересно… — похвалил Савушкин. — Ну, и кто же был убийца в балахоне? Роман?
— Не было никакого убийцы в балахоне! Не было кошмара на улице Колодезной!
— Вы хотите сказать, что дворники сочинили всю эту историю?
— Дворники и были исполнителями убийства! Именно так! А историю про мужика в красном балахоне сочинила Варвара. Она же наняла Ахмеда и его жену для похищения и последующего убийства девушки.
— Хорошо, а кто же тогда, по мысли Варвары, подразумевался под мужчиной в балахоне?
— Товарищ майор, Ники, мне стыдно за тебя! Ну, конечно же, Роман! Сосед-педофил, который долго мечтал реализовать свои похотливые намерения… И как бы ждал совершеннолетия Марии! Так что, товарищ майор, дело на улице Колодезной раскрыто. Как говорится, не кидай в колодец стреляного воробья. Вылетит — не поймаешь! Ната!
Наталья вошла, печально вздохнув на пороге.
— Значит, так. Чаем с коврижками не обойдешься. Готовь праздничный ужин!
— Я не против… — поддержал Савушкин.
— Не против моей версии? — уточнила теща.
— Не против ужина.
— Никита! Я дарю тебе это раскрытие! И надеюсь, что теперь ты не будешь приходить домой поздно!
Савушкин вытянулся во фрунт.
— Под вашим руководством, мама, преступления будем раскрывать, не выходя из дома!
4‐е число, где-то после 12.00
В любом возрасте, подходя к школе, ощущаешь смутное волнение и в дымке удаляющихся школьных лет вспоминаешь легких, прозрачных, как феи, одноклассниц в форме с белыми передничками, учителей, таких сомнамбулически нереальных. Вдруг зазвеневший звонок возвращает тебя, разомлевшего, ко дню сегодняшнему, в котором ты инородное тело в глазах детворы, хлынувшей на переменку из классов, некий странный дядя.
Во дворе школы Савушкин договорился встретиться с классной руководительницей Маши Лихолетовой. Когда из дверей вышла женщина, которая ощутимо излучала доброту, Савушкин понял, что это именно она, и пошел навстречу.
— Здравствуйте, вы — Светлана Васильевна?
— Здравствуйте. Да, я.
— Разрешите представиться: Савушкин Никита Алексеевич из уголовного розыска.
Ларионова отреагировала, как и все, услышав зловещее сочетание «уголовный розыск». И если б у нее сейчас померили давление, оно наверняка было бы подскочившим.
— Да, мне директор говорила, что приходили из милиции. Скажите, о Маше по-прежнему никаких известий? — заметно волнуясь, спросила она.
— Пока никаких… Хотел бы поговорить, сами знаете о ком, Светлана Васильевна… Может, пройдем в парк?
До самого парка прошли молча. Тенистые аллеи вдали от любопытных глаз учеников и учителей располагали к откровенности. На что и рассчитывал Савушкин.
— Просто невыносимо, когда не можешь ничем помочь ребенку… — первой начала Ларионова. — Может, за нее хотят выкуп… Хотя откуда у девятнадцатилетней девушки деньги? Мачеха в больнице работает…
— А не могла ли она уехать с кавалером, который вскружил ей голову? — спросил Савушкин.
— Вряд ли… Она всегда отличалась холодным рассудком, трезвым умом… Да и оставить квартиру мачехе? Нет… — Ларионова порывисто вздохнула. — С ней случилась беда… Сейчас люди исчезают средь бела дня. Вот вы в милиции работаете. Когда этот беспредел закончится?