— Товарищ дежурный, у меня дочь пропала. Не знаю, что и делать, и телефон ее заблокирован. Меня звать Варвара Борисовна. Фамилия — Шпонка.
— Пишите заявление, — устало сказал дежурный. — Сейчас сотрудника приглашу, расскажете ему все обстоятельства.
Он набрал номер.
— Никита Алексеевич, тут женщина пришла, говорит, дочь пропала… Сколько ей лет? — Шаловливый хмуро глянул на Шпонку: — Сколько?
— Мне? — спросила Шпонка.
— Да не вам!
— Э-это… Девятнадцать.
— Ждите.
Шпонка отлипла от окошка.
Вскоре в вестибюль спустился опер Серега Кошкин, сразу определил потерпевшую.
— У вас дочь пропала?
— Да, — кивнула Шпонка.
— Я — Кошкин, оперуполномоченный уголовного розыска. Пойдемте со мной.
Они поднялись по истертой лестнице на второй этаж, прошли по узкому коридору среди десятка дверей и дошли до кабинета с табличкой: «Савушкин Н. А.».
Кошкин, обозначив стук, вошел первым. Хозяин кабинета задушевно ругался с кем-то по телефону.
Шпонка поздоровалась.
— Присаживайтесь. Я — Савушкин Никита Алексеевич, зам начальника отдела. Ну, расскажите, что произошло.
Шпонка вздохнула.
— Вчера Маша, как обычно, утром пошла на работу. Она работает парикмахером в салоне. Вечером она обычно приходит домой, садится за учебники, хочет поступить на заочное отделение экономического института. И вот вечером она не пришла. Я всю ночь не спала, переживала… Она девушка не гулящая, правда, скрытная по характеру. — Женщина всхлипнула. — Не знаю, что делать…
— Прежде всего успокойтесь, — строго посоветовал Савушкин. — В ее возрасте (ей сколько — девятнадцать?) хочется совершать самостоятельные поступки, иногда экстравагантные. Вы искали ее у знакомых, родственников?
— Да я их никого толком и не знаю. В салон позвонила, сказали, на работу не выходила.
— Ну, а подруги, парень у нее есть? — подал голос Кошкин.
— Не знаю… — вздохнула Шпонка. — Она была очень скрытная, ничего о своей личной жизни не рассказывала. Все молчком, молчком.
— Почему была? — мрачно поинтересовался Савушкин.
— Ну, это… в смысле, всегда была… — смутилась Шпонка.
— Доверительных отношений между вами не было? — с напором спросил Савушкин.
Шпонка обиделась:
— Почему вы так говорите? Я ее очень любила.
— Почему вы все время говорите в прошедшем времени? — продолжал допытываться Савушкин.
— Вы какие-то странные люди! — возмутилась Шпонка. — Придираетесь к словам, вместо того чтобы немедленно броситься на поиски.
— Бросимся, только покажите, в какую сторону, — мрачно отреагировал Савушкин. — Но ведь вы не знаете ни ее знакомых, ни даже родственников — полагаю так, по линии мужа?
— Да, по линии моего покойного мужа. Они все отвернулись от меня после того, как Олег семь лет назад умер от инфаркта.
— Мы, конечно, найдем и опросим всех ее родственников и знакомых, — уже другим тоном продолжил Савушкин. — Да, и принесите нам ее школьный альбом.
— Хорошо, если найду…
— И запишите, пожалуйста, номер ее мобильного телефона в заявлении.
Шпонка торопливо написала заявление, протянула Савушкину.
Никита в свою очередь дал посетительнице квадратный листок.
— Если что-нибудь вспомните, позвоните по этим телефонам.
— А если Маша найдется, не забудьте сообщить, — добавил Кошкин.
Савушкин бегло прочитал заявление.
— Значит, так, Мария Олеговна Лихолетова. 19 лет. У вас разные фамилии. Дочь неродная? — резко спросил Савушкин.
— Ну, как же, неродная? — возмущенно воскликнула Шпонка. — Когда умер Олег, я заменила ей мать. Какие же вы черствые люди!
— Работа у нас грубая, так что извиняйте, — холодно заметил Савушкин. — Общаемся с убийцами, насильниками, живодерами. Специфический контингент.
— Вы найдете ее? — Голос женщины дрогнул.
— Будем искать, только принесите хоть какую-нибудь ее фотографию, — сказал Савушкин.
Шпонка спохватилась.
— Ой, в самом деле… Сейчас принесу…
Женщина тихо вышла.
— Что-то ты сегодня, Никита Алексеевич, не просто черствый, а вообще как рашпиль, — заметил Кошкин.
— Изя Рашпиль, которого на заре лейтенантской юности я посадил за кражу скрипки из школьного оркестра, был, кстати, милейшим юношей, — заметил Савушкин. — А вот эта мадам, поверь мне, терпит падчерицу лишь потому, что она обладает правами на квартиру, в которой они живут… Давай зови Андрюху, сейчас раскидаем, кому чего отрабатывать. Чует мое сердце, здесь не все ладно.