– Неужели Карфаген оказался настолько богат, что имущества и денег его жителей до сих пор хватает Риму?
Красс воскликнул:
– Отличный вопрос, мой друг! Стоит того, чтобы задуматься!
И Красс припомнил, какими были последствия поражения для Карфагена, который потерял все заморские территории включая испанские земли, Иберию с богатейшими серебряными рудниками. Он так и сказал Марку:
– Прежде римляне получали серебро в Италии и на Сицилии. А сейчас римские монеты сплошь из иберийского[13] серебра… Ну что, я ответил на твой вопрос?..
Ранним утром, когда Марк спешил на Форум, от насыщенного влагой воздуха у него перехватывало дыхание – сказывалась близость Тибра. Река периодически затапливала низменности, превращая всё вокруг в непросыхающее болото. Летом, пока солнце не выглянет, досаждали назойливые комары, мошкара и прочий гнус… Окутанный дымкой город казался призрачным. Лишь обустроенные людьми холмы, пробивавшиеся сквозь пелену тумана, выдавали его присутствие. Они напоминали фантастические корабли, возвращающиеся из далёкого плавания в родную гавань…
С первыми лучами солнца туман исчезал. Рабочий люд, выдворенный из своих домов звуками утреннего города, спешил в мастерские, пропахшие ремёслами, чтобы трудиться до самого позднего вечера. Лишь в полдень делали небольшой перерыв ради нехитрого обеда с дешёвым вином.
Марк открывал для себя два совершенно разных города: один – для знатных и богатых, другой – для бедных, презираемых первыми. И это наводило его на грустные думы. Он не брезговал бедностью, если она заключалась в бесхитростном образе жизни. Никто не называется бедняком, если он обладает лишь необходимым для жизни и отвергает излишнее. Не понимал только, как люди выживают в столь жалком состоянии. В таких случаях вспоминал, что говорил отец:
– По природе человеку из всех благ необходима лишь самая малость! Право же, кто меньше возжелает, больше всех обретёт. Стало быть, богатство лучше исчислять не мерою поместий и наличием денег, но мерою души человеческой.
Марк действительно относился к бедности с сочувствием, но остерегался приближаться к той черте, как человек в белой тоге опасается прикоснуться к плащу угольщика. Бедняки без долгих размышлений соединялись в недовольную толпу, объятую яростью, несущуюся в неизвестном направлении, грозя снести на пути всё. Оттого-то, когда наблюдал на улице присутствие множества людей, осторожничал, не допуская, чтобы наступали на ноги, задевали локтями и коленями, били кулаками, рвали одежду.
А ещё остерегался проходить улочками мимо сдаваемых в аренду многоэтажных домов – инсул, напоминавших улей с разозлившимися дикими пчёлами. Велик был шанс того, что на голову упадёт кусок черепицы или выльется зловонное содержимое ночного горшка. Как и многие римляне, не гулял ночами по городу, лишь наблюдал из своего окна, как самые бедные и нищие ночуют на скамьях, выпивая и развлекаясь. Между ними случались драки и убийства.
Красс вразумительно объяснял подобное состояние города:
– Чему ты удивляешься, дружок! В Рим стекаются со всех концов света не только люди, готовые работать и служить новой родине верой и правдой. Немало здесь искателей приключений, людей сомнительного достоинства, всякий сброд, готовый за деньги на безнаказанное злодеяние. Тебе не следует бродить в городе по незнакомым местам и ночью. Насильники объединяются в банды, грабят прохожих, а после отсиживаются в табернах, укрываются в притонах. Тебе кажется, что, раз ты юноша небогатый, у тебя нечего отнять? Можешь жизнь потерять!
Но интерес к жизни улицы у Марка не проходил. Он понимал, что адвокату полезно изучать людей вблизи, оттого, остерегаясь, бродил по Риму не в одиночку, а с надёжным рабом, вооружённым дубиной. После длительных прогулок уставал настолько, что его одолевала бессонница. Вспоминал совет матери: всякий страдающий бессонницей излечивается капустой. Поутру съедал натощак поджаренную, пропитанную маслом, тёплую и слегка посоленную капусту. Чем больше ел, тем скорее вылечивался.
Жизнь крупного по размерам и численности города ежедневно наполнялась новыми событиями. В праздники и по торжественным датам римляне толпами направлялись в цирк, чтобы с азартом наблюдать за бегом колесниц и состязаниями атлетов. Торопились в театр увидеть бродячих актёров, пантомимов. Кто-то проводил досуг в банях-термах, нежился в бассейне с подогретой водой, чтобы после освежиться и сыграть с кем-либо в кости. Многие посещали таберны, пили, ели и перекидывались словами с сотрапезниками. Среди прочих удовольствий римляне не отказывались от пирушек у друзей, где засиживались до утра.