Чувство потерянности, тоски и безразмерного, всепоглощающего одиночества тяжёлой волной нахлынуло на него. Виктор зашёлся в кашле, борясь с подступающими слезами. Теперь всё кончено.
Пальцы разжались и гаечный ключ упал на землю, воткнувшись в сугроб. Вокруг простирались только бесконечные паутины веток, закрывающих небо решёткой, и свет луны, и нескольких робких, присоединившихся к ней звёзд. Бежал ли он в том направлении или отклонился гораздо сильнее, чем думал? Виктор прислонился лбом к холодному, твёрдому, царапающему кожу стволу дерева, закрыл глаза, стараясь успокоиться.
В голове хаотично менялись одни за другими образы событий последнего месяца. С подступавшей смертельной усталостью, Виктор вдруг понял, что засыпает прямо здесь и сейчас. Абсолютное безразличие подкосило его ноги. Всё было кончено. Зачем вставать? Тьма закрытых глаз предвещала лишь спокойствие. Чьё-то размытое лицо, переливаясь разнообразием знакомых черт, оказалось так близко от него. Множество голосов одновременно, умиротворяюще заговорили. Он всё сильнее погружался в спасительное забытьё. Видел своих родителей, друзей, знакомых и незнакомых людей, которых когда-то встречал в своей жизни. Различал их голоса. Началось бесконечное действо, секундные мимолётные сценки, в которых Виктор когда-то участвовал, или видел во сне, или рисовал в своей фантазии. Всё сильнее растворяясь в своих грёзах, он только отдалённым, кажущимся чужим осознанием, понимал, что засыпает всё глубже и глубже.
— Ну, ты чего так жадничаешь! С этим дерьмом стоит быть осторожней.
— Да всё нормально, пойдём в комнату. Холодно тут на балконе, — отмахнулся Витя. Его явно от чего-то очень сильно накрыло. При чём, он даже не помнил, что это было такое. Андрей недоверчиво посмотрел на него, но сразу одобрительно кивнул и улыбнулся.
— Пойдём, девчонки-то заждались! — задорно поддержал он и выскочил с балкона в комнату.
Витя на ватных ногах последовал за ним.
«Так, это моя квартира. Что-то она стала заметно больше, чем обычно».
Входя в комнату, он сразу попал в другой мир. Здесь, явно в самом разгаре, протекала очень крутая вечеринка. Куча народа, отовсюду играет музыка, сизый сигаретный дым клубится у потолка. Смех, крики, звон посуды, гирлянды, развешанные по стенам. «Новый год же, точно! Надо найти ёлку. Куда Андрюха только подевался?»
Витя, перекидываясь поздравлениями и шуточками со всеми присутствующими, двинулся в свою спальню. Ёлка должна была быть там.
Мимо него проплыла невероятной красоты брюнетка в коротком, обтягивающим выдающиеся формы чёрном платье, с самым глубоким декольте, которое только можно было представить. Он обернулся ей вслед, та обернулась тоже. Обольстительно улыбнулась и подошла к нему, обняла за плечи, легко поцеловала в губы. Виктор изо всех сил старался вспомнить, как её зовут, но у него никак не получалось.
— Потанцуем, красавчик?
— Конечно, мм… Регина?
— Для тебя, кто угодно. И как угодно.
Они закружились в медленном танце, поглотившем Витю. Он без малейшего стеснения водил руками по телу красотки, перешёптываясь с ней о чём-то бессмысленном.
— Ты что, сдурел совсем, долбанный алкаш?! — прервал танец чей-то крик. Витю вырвали из объятий брюнетки, развернули и влепили звонкую и болезненную пощёчину.
Перед ним стояла разъярённая Катя, уничтожающе направив на него свой самый пронзительный взгляд. Она была великолепна. Небесно-голубое длинное платье, идеально нанесённый, лёгкий, но безумно притягательный макияж, волосы, уложенные в сложную причёску, увенчанную блестящей драгоценными камнями диадемой.
— Каждый раз, когда мы выходим в люди, ты нажираешься как свинья и лезешь под каждую юбку!
— Мы просто танцевали! — обиженно потирая щёку, оправдывался Виктор.
— Я видела, как вы танцевали! Если бы я вас не отлепила, ты бы её уже трахать нёс!
— Ничего подобного! Я тебе никогда не изменял!
— Правда?
— Правда.
— Тогда поцелуй меня.
Виктор примирительно улыбнулся. Он обожал, когда она делала это ледяное лицо. Ему оно казалось ну очень эротичным. С полной готовностью, Витя прильнул к ней, касаясь милых губ. Но сразу отстранился.
— Что это у тебя? — странно знакомые серьги привлекли внимание парня. От них отдавало тревогой и, одновременно, родственной теплотой. Он протянул руку, чтобы коснуться их и рассмотреть получше, но Катя сильно оттолкнула его, ответив: