Немного прибавив хода и сойдя с лыжни, поравнялся с Лехой-Снорком. - Руки как? - На правой тыльную сторону ладони ломит, но не побелела. Снорк зашмыгал носом под шарфом. Я поотстал и снова побежал по лыжне. Ветер сменил характер на порывистый, место редкого бурана и поземки заняла сплошная рваная пелена снега. Хорошо еще первого в цепочке видно. Нечего в такую погоду в Рудном делать, определенно нечего. Пересидим пару часов в весовой, харчи сточим и обратно. Впереди показался невысокий валок снега и едва различимый спуск с дороги. Вот и поворот на Октябрьский. - Группа, стой! Бойцы выстроились полукругом у спуска. - За тем бором, - я указал на сосняк метрах в трехстах, - силосные ямы, завернем, посмотрим, что там. Мы ж в рейде типа. Вот и пусть бойцы думают, что невероятно важно, что в тех ямах. Патруль мы или где? Работу работаем. У цифирей лица сразу серьезные сделались, мол, все понимаем, выполним. - Вперед марш! Только сейчас подумалось, Гера, похоже, левша - автомат вправо висит. Как раньше внимания не обратил? Что-то не нравится мне этот незапланированный выход, совсем не нравится, такие вещи о подчиненных упускать совсем нехорошо. Хотя, левша в группе это не плохо, сектор на два-три часа есть кем перекрыть.
Благодаря ветру, спуск на Октябрьский был чистым, невысокий накат обозначал дорогу, по дуге уходящую за бор. Строго говоря, деревня Боровая была ближе к Форту, чем Октябрьский, но до силосных ям еще ближе и дорога лучше. Бойцы, похоже, решив, что силосные ямы мы посетим в нагрузку к Рудному, совсем печальные стали. Катят сосредоточенно, пыхтят. Плохо, не качественно катят, по сторонам почти не смотрят, частенько палками оружие задевают, ноги в лыжах заплетаются. Постепенно, даже сам не заметил как, стало накрывать непонятное гнетущее беспокойное чувство. Что еще за новость? Из «охвата» не вывалился, вроде как ничего не забыл. Погода? Нет, хоть и буран, но не холодно, по местным меркам, точно не замерзнем. Что не так? Во-от в чем дело - только сейчас осознал - вчера еще думал, где держаться, в голове или замыкающим. Будь в группе кто бывалый - не задумываясь, поставил бы замыкающим, а сам бы пошел первым. Спокойней бы было. Пойти головным? Нет, оставить тыл неприкрытым еще страшней. Неправильно, все неправильно. Цифирная раздача. Не только по людям. С трудом прогнав тревожные мысли, поминутно озираясь, покатил дальше. Сейчас обогнем бор, свернем с дороги, а там по целине с полкилометра всего. До поворота на ямы дошли без приключений, хотя, как такового, никакого поворота не было. Просто слева от бора открылось поле, из-за плотной пелены бурана ни ям, ни весовой видно не было. Ничего, здесь уж точно не заблужусь. - Группа, вле-во, вдоль леса марш! Так, дальше опушка уходит левее, надо бы правее взять, да и к ямам по-походному подходить не с руки. - Рассыпаться цепью! Дистанция пять метров! Палки скрепить! Бойцы скрепили палки и оставили висеть на петлях на правой руке, прижали приклады к боку с упором затыльника. Молодцы, запомнили. - Вперед марш! Группа, легко толкаясь, заскользила вперед, я двигался по центру, чуть поотстав. Борт ямы, засыпанный снегом, надвинулся из пелены бурана совершенно внезапно. Силосные ямы только называются ямами, реально это здоровенные незаглубленные траншеи из наклонных бетонных плит, опирающихся на насыпную подушку. Довольно высокое сооружение, метра два с половиной. - Группа, стой! Так, вышли почти по центру внешнего насыпного борта ямы. - Напра-во! Сам пошел первым, метрах в двух от опорной насыпи, осторожно выглянул за угол. Три длинные сооружения, наполовину засыпанные снегом, стоят рядом, правее здание полуразрушенной весовой. Сделал бойцам знак оставаться за насыпью, подъехал на лыжах к весовой. Ни следов, ни запаха дыма. Двери, окна, косяки уже давно были выдраны с корнем, от весовой осталась кирпичная коробка с сильно проржавевшей и местами обвалившейся металлической крышей. Воткнул палки в снег, снял лыжи, обнажил саблю, сунул левую руку в карман со стволом и вошел в проем. Никого, даже относительно чисто, видно кто-то культурный последний раз тут был, вон и охапка валежника в углу лежит, на полу, напротив окна, солома постелена. Снега на небольшой весовой платформе почти нет - козырек частично закрывает. Спрятал клинок в ножны, вышел на бетонное крыльцо и помахал бойцам. - Лыжи - снять! Бойцы споро составили лыжи и палки в две пирамиды, я свои поставил отдельно в третью. - Мансков, дрова внутри, на тебе костер и готовка. Я указал на старое кострище на весовой платформе. - Бойцы, харчи Манскову выгружайте. Хорошо, что здание прикрывает платформу от ветра, здесь затишье, можно и костер разжечь, и посидеть спокойно под козырьком. Хорошее место. Только дров маловато, да и не дело припасенные сжечь и после себя не оставить. - Гера, займи позицию в глубине помещения, чтобы снаружи видно не было. - Есть! - Алексей, будешь прикрывать нас. - Лед, пошли дров нарубим. Я встал на лыжи и двинулся к ближайшей опушке. Лед взял лыжи, попутно развалив пирамиду. - Я составлю, иди, - это Мансков сегодня добрый. Лед кивнул кашевару и за минуту нагнал меня, пошел рядом, хорошо догадался палки не брать. Леха-снорк тоже скоро подтянулся и остановился на полпути к лесу. Лес обычный, только чуть в глубине, на прогалине, видны бархатники. Перед прогалиной, как раз в нашу строну, поваленная ветром, не особо толстая сосна. Давно, видно, поваленная, хвоя облетела. Я достал саблю и слегка рубанул по коре, так, сухая и не гнилушка, то, что надо. - Лед, давай ружье. Клинок в ножны, принял протянутое ружье. - Отруби у корня и разруби на две части. Лед принялся рубить. Городской житель, похоже. Рубить не умеет. Ну, пусть учится. Комель отрубил, подошел и примеривается к середине ствола. - Не посередине, с комля треть руби, чтобы примерно одинакового веса части получились. За два рейса Лед перетащил сосну к весовой, я прикрывал около леса, Леха страховал. На весовой вернул ружье. - Вершину поруби на дрова. Я заглянул в помещение, Гера с автоматом стоял посередине и поглядывал в окно, выходящее на ямы, Леха-снорк уже сидел на своем рюкзаке и открывал банки с кашей и тушенкой. - Лех, открыл? Закипело, - с улицы заглянул Мансков и забрал банки. В весовую зашел Лед и свалил охапку рубленных сучьев в угол. - Саму вершину просто поруби на полуметровые куски, комель не трогай. Лед кивнул и вышел, снаружи снова донеслись удары топора. Когда стук прекратился, я вышел наружу, так, получилось шесть средних неровно нарубленных чурок. - Четыре занеси в весовую. Я взял две оставшиеся и положил на них комель, получилась скамейка, метра два с половиной почти. Варево готово, на запах выглянул Леха-снорк. - К котлу! Леха и Мансков быстро начерпали каши в алюминиевые чашки, Мансков уселся на импровизированную скамейку, а Леха снова спрятался в весовую. Лед так же торопливо набрал из котла, за ним уже и я. Набегались, только ложки стучать. Гера голодными глазами косился из весовой то на нас, то на Леху и нервно перетаптывался. Снорк, сволочь, ведь караульного отвлекает от несения службы, сел бы со всеми на бревно. Лед самый голодный что ли? Вперед всех смолотил, сидит ложку облизывает. - Лед, смени Геру. Лед тоскливо смерил взглядом содержимое котелка и ушел в весовую. Гера прислонил автомат к стене, радостно потер руки и уселся на бревно. Опять только стук и скрябанье ложек. Первым Льда догнал я, тщательно вытер чашку с ложкой снегом и спрятал в рюкзак. Мансков так же, снегом, почистил котелок, протер полотенцем, набрал еще снега в котелок и повесил кипятиться на чай. В нашем случае, на кофе три в одном. Я раздал всем из заначки по таблетке экомага. Толи Перов решил не выделять на учебный однодневный рейд, толи Смирнов пропустил. Нет, не Смирнов, я ж бумаги видел, не было там экомага. Мансков заварил кофе, бойцы, обжигаясь и морщась стали запивать таблетки. Я взял Герин автомат и зашел в весовую, - Лед, иди экомага выпей. Ветер, вроде, чуть стих, во всяком случае, снежинки уже не так бешено крутятся. Да, определенно и в окно меньше задувать стало. - Всем получасовой отдых. Бойцы - кто сел на чурки и прислонился к стене, кто разлегся прямо на расстеленной по полу соломе, подсунув под голову рюкзак. Убаюкивающе-однообразное мельтешение снега за окном д