ол. Три длинные сооружения, наполовину засыпанные снегом, стоят рядом, правее здание полуразрушенной весовой. Сделал бойцам знак оставаться за насыпью, подъехал на лыжах к весовой. Ни следов, ни запаха дыма. Двери, окна, косяки уже давно были выдраны с корнем, от весовой осталась кирпичная коробка с сильно проржавевшей и местами обвалившейся металлической крышей. Воткнул палки в снег, снял лыжи, обнажил саблю, сунул левую руку в карман со стволом и вошел в проем. Никого, даже относительно чисто, видно кто-то культурный последний раз тут был, вон и охапка валежника в углу лежит, на полу, напротив окна, солома постелена. Снега на небольшой весовой платформе почти нет - козырек частично закрывает. Спрятал клинок в ножны, вышел на бетонное крыльцо и помахал бойцам. - Лыжи - снять! Бойцы споро составили лыжи и палки в две пирамиды, я свои поставил отдельно в третью. - Мансков, дрова внутри, на тебе костер и готовка. Я указал на старое кострище на весовой платформе. - Бойцы, харчи Манскову выгружайте. Хорошо, что здание прикрывает платформу от ветра, здесь затишье, можно и костер разжечь, и посидеть спокойно под козырьком. Хорошее место. Только дров маловато, да и не дело припасенные сжечь и после себя не оставить. - Гера, займи позицию в глубине помещения, чтобы снаружи видно не было. - Есть! - Алексей, будешь прикрывать нас. - Лед, пошли дров нарубим. Я встал на лыжи и двинулся к ближайшей опушке. Лед взял лыжи, попутно развалив пирамиду. - Я составлю, иди, - это Мансков сегодня добрый. Лед кивнул кашевару и за минуту нагнал меня, пошел рядом, хорошо догадался палки не брать. Леха-снорк тоже скоро подтянулся и остановился на полпути к лесу. Лес обычный, только чуть в глубине, на прогалине, видны бархатники. Перед прогалиной, как раз в нашу строну, поваленная ветром, не особо толстая сосна. Давно, видно, поваленная, хвоя облетела. Я достал саблю и слегка рубанул по коре, так, сухая и не гнилушка, то, что надо. - Лед, давай ружье. Клинок в ножны, принял протянутое ружье. - Отруби у корня и разруби на две части. Лед принялся рубить. Городской житель, похоже. Рубить не умеет. Ну, пусть учится. Комель отрубил, подошел и примеривается к середине ствола. - Не посередине, с комля треть руби, чтобы примерно одинакового веса части получились. За два рейса Лед перетащил сосну к весовой, я прикрывал около леса, Леха страховал. На весовой вернул ружье. - Вершину поруби на дрова. Я заглянул в помещение, Гера с автоматом стоял посередине и поглядывал в окно, выходящее на ямы, Леха-снорк уже сидел на своем рюкзаке и открывал банки с кашей и тушенкой. - Лех, открыл? Закипело, - с улицы заглянул Мансков и забрал банки. В весовую зашел Лед и свалил охапку рубленных сучьев в угол. - Саму вершину просто поруби на полуметровые куски, комель не трогай. Лед кивнул и вышел, снаружи снова донеслись удары топора. Когда стук прекратился, я вышел наружу, так, получилось шесть средних неровно нарубленных чурок. - Четыре занеси в весовую. Я взял две оставшиеся и положил на них комель, получилась скамейка, метра два с половиной почти. Варево готово, на запах выглянул Леха-снорк. - К котлу! Леха и Мансков быстро начерпали каши в алюминиевые чашки, Мансков уселся на импровизированную скамейку, а Леха снова спрятался в весовую. Лед так же торопливо набрал из котла, за ним уже и я. Набегались, только ложки стучать. Гера голодными глазами косился из весовой то на нас, то на Леху и нервно перетаптывался. Снорк, сволочь, ведь караульного отвлекает от несения службы, сел бы со всеми на бревно. Лед самый голодный что ли? Вперед всех смолотил, сидит ложку облизывает. - Лед, смени Геру. Лед тоскливо смерил взглядом содержимое котелка и ушел в весовую. Гера прислонил автомат к стене, радостно потер руки и уселся на бревно. Опять только стук и скрябанье ложек. Первым Льда догнал я, тщательно вытер чашку с ложкой снегом и спрятал в рюкзак. Мансков так же, снегом, почистил котелок, протер полотенцем, набрал еще снега в котелок и повесил кипятиться на чай. В нашем случае, на кофе три в одном. Я раздал всем из заначки по таблетке экомага. Толи Перов решил не выделять на учебный однодневный рейд, толи Смирнов пропустил. Нет, не Смирнов, я ж бумаги видел, не было там экомага. Мансков заварил кофе, бойцы, обжигаясь и морщась стали запивать таблетки. Я взял Герин автомат и зашел в весовую, - Лед, иди экомага выпей. Ветер, вроде, чуть стих, во всяком случае, снежинки уже не так бешено крутятся. Да, определенно и в окно меньше задувать стало. - Всем получасовой отдых. Бойцы - кто сел на чурки и прислонился к стене, кто разлегся прямо на расстеленной по полу соломе, подсунув под голову рюкзак. Убаюкивающе-однообразное мельтешение снега за окном действовало на меня прямо противоположено. Накатывало беспокойство, вновь всплыл вопрос, где идти - в голове группы или замыкающим. Стоп! Не в этом дело. Пока ты в «охвате», ты спокоен как удав, абсолютное ощущение - кажется, все видишь, кажется, все можешь. А значит, это не простое беспокойство. Что-то будет. И ощущение это не первый раз, и каждый раз срабатывало, без осечек. Еще с того времени, когда готовили и водили за периметр первые группы егерей. Что я могу сделать? Как командир группы - правильно организовать движение, как боец - быть начеку и правильно себя вести. Ощущение тревоги не проходило, наоборот, некий пульс, метроном, только ускорялся. Где нас накроет и что нас накроет? Криоген? Твари стужи? Стая волков? Бандиты? Сугробники? Тихо, тихо, я командир группы, я боец, я все сделаю. В каком порядке построить группу? Где держаться самому? Часы на внутренней стороне полушубка зажглись на три секунды и медленно погасли. Через пятнадцать минут выходим. При возвращении силосные ямы будут справа, направо же мы их будем огибать, выходя на дорогу. - Гера, ты левша? Тот пальцем приподнял опущенную на глаза ушанку. - Так точно. Так, Геру ставлю первым, пока на дорогу не выйдем. Потом Лед, в такой снег только ближний бой возможен, там ружье лучше всего будет. Сам опять пойду замыкающим. За мыслями оставшиеся минуты прошли незаметно, семисегментный индикатор мигнул цифрами и погас.