Федор думал о Павле Александровиче. Он никогда даже близко не видел его таким, как сегодня. Представить себе, что Пал Саныч будет тигром метаться по кабинету и бросать предметы в охранников, было решительно невозможно.
Сорокин был из последнего поколения комсы (по крайней мере, он сам всегда это подчеркивал), и это отражалось на всем – от поведения до манеры одеваться. В частности, даже после прозрачных и настойчивых намеков коллег Пал Саныч принципиально отказывался пользоваться дезодорантом. Из-за этого у них в офисе всегда стоял кислый аромат пота и затхлой одежды.
По поводу и без Пал Саныч всегда норовил рассказать что-то поучительное тем, кого считал молодежью. Федору, Петру и Наде, которым было около тридцати, обычно удавалось успешно отвертеться от сорокинских проповедей, а вот Лере с Женей доставалось по полной. Пал Саныч долго рассказывал им про службу в армии или свою работу в мэрии одного областного центра в девяностые, разбавляя речь шуточками, которые все давно знали наизусть. Спасало ситуацию обычно лишь появление в дверях Кокорева или поступление нового поручения от начальства.
Другой любимой темой Сорокина был «здоровый образ жизни». Чуть ли не ежедневно он занудно сетовал, что у сотрудников неправильная осанка и вообще все в отделе неспортивные увальни. Любил Пал Саныч и похвалиться своей физической формой. В частности, как бы невзначай упоминал, сколько раз может отжаться или подтянуться, или рассказывал, как они с Пустохваловым играли на выходных в футбол в парке (они дружили со времен работы в провинциальной газете) и сделали каких-то студентов. В такие моменты Федор с Петром и Лерой обменивались многозначительными взглядами и тайком корчили друг другу рожи, изображая неимоверные физические усилия и стараясь при этом не расхохотаться. Надя, которую Сорокин жутко раздражал, обычно начинала яростно разбирать свой стол, разрывая лишние бумаги буквально до состояния трухи. И только Женя слушал Пал Саныча раскрыв рот.
Апофеоз сорокинских ЗОЖ-проповедей случился в день, когда он решил прямо в офисе показать молодежи упражнения для спины. Федор с Петром вернулись с обеда – и увидели, как Пал Саныч на четвереньках выгибался всем телом, изображая «кошечку». Пунцовая Лера сидела, зажав рот рукой, готовая в любую секунду взорваться от хохота.
«Что с ним теперь будет? Наверное, уволят», – думал Федор. Пал Саныча он скорее недолюбливал. Сорокин всегда был скользким типом, себе на уме. Недаром он так долго продержался в Министерстве. Однако Федора мучило дурное предчувствие: вдруг Сорокин не последний и «Управленец» прошерстит весь их отдел?
Электронный министр избавился от Павла Александровича не по-бюрократически быстро. Уже спустя пару дней был подписан приказ об увольнении Сорокина П. А. с формулировкой «за нарушение трудовой дисциплины». Когда Павел Александрович пришел забрать свои вещи, его пропуск уже был аннулирован. Федору, Петру и Жене пришлось самим упаковать все нажитое Сорокиным за годы работы в Министерстве и вынести коробки во двор. Какого хлама только не оказалось в его тумбочке: ежедневники, ручки, скрепки, сложенные стопкой тканевые носовые платки, пластиковые новогодние игрушки, маленькие бутылочки с алкоголем (некоторые уже пустые)… Федора больше всего впечатлили вымпел за третье место в ведомственном соревновании по бадминтону и значок ГТО.
«Отходную» отмечали в парке возле дома, где жил Сорокин. Сквозь еще голые апрельские деревья виднелась река и промзона на другом берегу. Жарили шашлыки на помятом общественном мангале. Лера с Надей принесли салаты в кастрюлях. Попрощаться с Пал Санычем пришли все, кроме Пустохвалова (тот сказался больным, хотя всю неделю до этого исправно ходил на работу). Кокореву было неловко за начальника: весь раскрасневшийся, он молча стоял у мангала и крутил шампуры.
Сорокин выглядел потерянным и резко постаревшим. Он то и дело словно впадал в какое-то забытье, терял нить разговора. Федор вдруг почувствовал к нему острую жалость. «Ему же до пенсии оставалось пара лет всего. Да и уволили еще с такой формулировкой… Кто его теперь на работу-то возьмет?» – подумал он. Захотелось как-то приободрить старика, но нужные слова все никак не находились, про планы спрашивать тоже было неудобно, поэтому он просто отошел к Петру с Лерой, которые перебрасывались волейбольным мячом чуть в стороне от остальных.
Когда шашлыки были готовы, все собрались вокруг складного стола, который Сорокин принес из дома. Возникла тягостная пауза, никто не знал, что сказать. Надя покашляла в кулак: