То есть у меня всего лишь слегка повышено давление, а так — я здоров, как бык, — заключил он и вновь прилип к экрану, увеличив отражение.
Ты полностью здоров, — подтвердила Аманда.
— А это тогда что? — растягивая кожу на правой щеке, спросил он скорее с удивлением, чем со страхом.
По внешним признакам — родинка, — ответила Аманда. — Осуществить поиск ближайшего врача, если тебя что-то тревожит?
Виктор пожал плечами, а секунду спустя покачал головой.
Уверен?
Ты же сказала, что я полностью здоров.
На его гладковыбритой щеке действительно вылупилась родинка — размером не больше спичечной головки. И теперь… Теперь Виктор не знал, как с ней поступить: свести ее или оставить, как есть. Он осторожно ощупал ее пальцами, словно у него ныл зуб, широко улыбнулся, театрально нахмурился и растянул кожу, осознавая всю бессмысленность собственных действий.
Виктор продолжал разглядывать родинку с видом микробиолога, обнаружившего новую бактерию, когда ему пришло сообщение о пополнении счета.
Кали Тхакур перевела десять тысяч лайков за удаленную встречу и прислала свой АйДи, — сообщила Аманда и спросила: — Назначить ей время? Она готова встретиться прямо сейчас.
Виктор пошевелил пальцами, унизанными виар-кольцами, которые не снимал, чтобы не потерять, сдвинул очки на глаза. И чувствуя, как опустившиеся крылья дужек заслоняют уши, приказал Аманде связаться с новым клиентом.
Виар-пространство скрутилось в желтую точку, а затем взорвалось медово-золотистыми осколками.
На берегу океана он появился первым. В яркой футболке и шортах, сидя в шезлонге, под тенью огромной и высоченной пальмы, каких, наверное, не бывает в реальной жизни. Сосредоточенный, целиком и полностью готовый отдаться любимой работе.
В отличие от других сорок девяти лок из набора «Медитация на все случаи жизни», эту Виктор изменил под себя. Повесил сияющее блюдце солнца повыше, чтобы разлапистые пальмовые тени падали точно на шезлонги, а также приглушил шум волн, заставив их нежно шелестеть. В первоначальном варианте океан был темно-зеленым, почти черным, но после редактуры сделался лазурно-прозрачным. И теперь отражение неба почти терялось на волнистой поверхности, а у самого берега в толще воды, среди зарослей бордовых, желтых и лиловых кораллов, можно было разглядеть снующих рыбешек. Влажный песок цвета ржи был слегка отбелен и посыпан смесью позолоты и алмазной пыли — берег заполучил светло-кремовый оттенок, сверкая на солнце россыпью мелких звезд.
Виктор часто посещал свой рукотворный пляж в одиночестве, чтобы расслабиться и отдохнуть. Просто сидел и молча смотрел на это сказочно-мистическое место, ставшее его убежищем, местом умиротворения. Пенящиеся волны смывали усталость, солнце выжигало тревоги, а перистые облака, выползающие из-за линии горизонта, забирали мрачные думы. Лока была потрясающей, и, глядя на нее, он начинал понимать виароманов, не желающих мириться с несовершенством реального мира, его вызывающей ущербностью и всеобъемлющей скукой физических, юридических и моральных законов.
Над шезлонгом напротив него пространство дернулось, треснуло, словно зеркало, преломляя картинку, и на мгновение надломилось, выбрасывая на пляж аву стройной женщины в коротком голубом платье на тонких лямках. У авы были шоколадно-черные волосы, собранные в хвост и перекинутые через плечо, кожа цвета жженого сахара и ничем не примечательное овальное лицо. Это было одно из тех серых лиц, откуда взгляд мгновенно скатывается, не в силах ни за что зацепиться. Лицо миллионов, лицо из толпы — ускользающее из памяти быстрее, чем вкус и запах пресного завтрака в дешевой забегаловке.
Женщина повертела головой, задержав взгляд на лазурной поверхности океана, и посмотрела на Виктора, как ему показалось, оставаясь совершенно равнодушной к восхитительному месту их встречи.
— Кали Тхакур, — отчеканила она неожиданно громко, выговаривая каждую букву, словно называя себя на каком-нибудь знаменательном торжестве. — Мистер Шварц?
— Можно Виктор, — предложил он.
— Эта ваша тру-ава? — спросила Кали.
— Точная копия, сделанная год назад, — честно ответил он. — Ну кроме одежды. Согласитесь, она весьма недурно вписывается, — он провел рукой вдоль линии горизонта, — в эту прекрасную солнечную локацию.