К сожалению, полное соединение таких выводов о гибридности и формировании конкретных практик компаний с более широкой экономической дискуссией выходит за рамки этой книги. В аналитиках экономики, особенно после глобального финансового кризиса 2008 года, недостатка нет, и в будущем можно было бы обратиться к таким всеобъемлющим работам и посмотреть, как секторальный подход может интегрировать цифровую экономику и то, что она говорит нам об экономической жизни в целом (Piketty 2014; Mason 2015; Skidelsky 2018). Но это было одним из пунктов метода данной книги: если вы начнете с общей картины, если вы решите, что это капитализм того или иного рода, то не удивляйтесь, если вы обнаружите, что цифровая экономика - это версия этой общей картины. Возможно, в таких подходах есть определенная ценность, но в этой книге использован другой метод, который признает, что нет четкого понимания того, что означает цифровая экономика, и затем приступает к созданию такого понимания.
Конец
Попытка разобраться в цифровой экономике началась с недоумения: действительно ли мы можем объединить Apple, Microsoft, Amazon, Google и Facebook в цифровые компании, подразумевая, что все они используют схожие экономические методы? Ответ на этот вопрос во вступлении был головоломным, а сейчас - однозначно нет. В "большой пятерке" действуют разные экономические методы , о чем ясно говорит источник их доходов, учитывая разницу между компаниями, продающими то, что они производят сами, продающими то, что производят другие компании, и продающими личные данные пользователей.
Главная особенность предыдущего анализа заключается в том, что он был отраслевым, только после этого можно было проанализировать влияние цифровой экономики на экономику в целом. Иногда используется довольно неудобное выражение "цифровые экономические практики", когда проще было бы использовать "цифровую экономику". Но такая формулировка была выбрана, чтобы подчеркнуть, что речь идет не об анализе экономики, цифровой или иной, а о специфической динамике экономических практик, существование которых зависит от цифровых и интернет-социотехнологий. Социотехнологии здесь следует понимать не как технологический детерминизм, а как сложное пересечение культур, социальных отношений и технологий. Эта цифровая экономическая динамика является отраслевой и абстрактной; она будет существовать в мире в многочисленных отношениях и гибридных комбинациях попыток извлечения прибыли или создания свободно доступных ресурсов. Понимание цифровых экономических практик требует выявления их природы в связи с ценностью, собственностью и прибылью в отношении информационных ресурсов, являющихся результатом деятельности многих пользователей на цифровых платформах, которые могут быть монетизированы или не монетизированы.
Цифровая экономика состоит из практик, которые находят способы добывать эмоции, социальность и культуру зависимых от цифровых технологий сообществ действия, формируя и управляя этими эмоциями, социальностью и культурой. Опасность заключается в том, что, создавая индустрию красоты, удивления и скорби, цифровая экономика также воссоздает в своих интересах то, что означают красота, удивление и скорбь и как мы их переживаем. Анализ практик цифровой экономики подчеркивает необходимость вернуть наши отношения друг с другом, но не для того, чтобы исключить или устранить цифровое (я люблю онлайн-игры!), а для того, чтобы утвердить право каждого из нас знать, что происходит с нашими фундаментальными отношениями, и иметь коллективное право влиять на то, как они развиваются. Цифровая экономическая практика красоты, удивления и печали существует только благодаря нашему опыту этих вещей, которые являются основополагающими для того, кто мы есть, и для того, что мы можем испытывать и делать. Индустрия должна признать или быть вынуждена признать, что ее зависимость от нашей коллективной эмоциональной, социальной и культурной деятельности дает нам права на развитие нашей жизни.